Мы с мужем зашли в солярий. Солнцем навеяло. Подозрительно загорелая блондинка сказала, что лампы они еще вчера поменяли, но я настаивала, что категорически не сгораю и мне необходимо выспаться. Договорились на 12 минутах. Спать было неудобно, потому что каждую минуту в меня брызгали холодной водой, прямо по лицу, от чего спирало дыхание и мне просто приходилось считать оставшиеся минуты. В динамиках пели по-французски. Спустя 40 минут я смирилась с тем, что блондинкам можно верить, лампы себя оправдали. Все мои невыдающиеся выпуклости розовели и щиплись. Это первая часть злоключений, на которой я не остановилась и пошла в парикмахерскую. 20 минут ожидания окраски в скучном помещении, где надрывно поет "Милицейская Волна" - мучительно, а состояние у меня вовсе не поэтическое, и я решила переждать на улице. Вышла я на порог в образе Жанны Агузаровой-украшенная фольгой, в белом ошейнике и в одежде из пакета. Стою, лицо академическое строю, курю в кислород. Мимо шел молодой человек в приличной одежде, с большими руками и бритой головой, он посмотрел на меня сначала нехотя, как обычно, скользящим взглядом, как на клумбу, но потом посмотрел уже совсем внимательно, убедился, так сказать, что не привиделось. Вот так, сквозь недоразумение на моем лице проступила улыбка. Домой пришла почти красавицей.
Вечером я красила ногти алым лаком. Кому покажется пошлым, сразу скажу, что так оно и есть. Но мне нравится. Я просто налюбоваться не могу на эту вопиющую пошлятину. А если она нравится еще и мужу, то автоматически принимается в зачет и можно даже по улице так ходить, ногтями вперед.