«Свободные родители, свободные дети» Адель Фабер, Элейн Мазлиш

В 1974 году две молодые мамы – Адель Фабер и Элейн Мазлиш – написали книгу, в которой постарались собрать воедино свои мысли и размышления на тему воспитания детей, а также знания, полученные в течение пяти лет занятий на семинарах психолога доктора Хаима Гинотта. Книга «Свободные родители, свободные дети», увидевшая свет в результате длительного труда, стала настоящим прорывом в своей области. Вот уже почти сорок лет миллионы родителей по всему миру пользуются простыми и мудрыми советами Адель Фабер и Элейн Мазлиш. Вслед за первой, были выпущены и другие книги, посвященные самым разным проблемам, с которыми сталкиваются современные родители.

В России методика воспитания Фабер и Мазлиш также стала очень популярна. Как и во всем мире, в нашей стране их книги по праву заняли первые места в рейтингах продаж книжных магазинов, получили высокую оценку специалистов – экспертов в области воспитания детей, детских психологов, педагогов. А одна из самых известных книг авторов «Как говорить, чтобы дети слушали, и как слушать, чтобы дети говорили» получила множество положительных отзывов и стала настольной для многих мам и пап.

И вот, наконец-то, мы имеем возможность узнать, с чего все начиналось, и познакомиться с самыми основами знаменитой методики. Осенью 2012 года в издательстве «Эксмо» впервые на русском языке выходит самая первая книга Адель Фабер и Элейн Мазлиш «Свободные родители, свободные дети». Она стала началом дела всей их жизни. Удивительно, но советы, приведенные в этой книге, до сих пор нисколько не потеряли актуальности. Наоборот, спустя почти сорок лет стало очевидно, что идеи, сформулированные авторами, будут востребованы во все времена.

Издательство "ЭКСМО" дарит пользователям Diets.ru возможность прочтения отрывка из новой книги «Свободные родители, свободные дети» - одной из самых востребованных в мире книг по воспитанию детей.

***

XII. Гнев

1. Чудовище внутри

Доктор Гинотт указал на красивую молодую женщину, которая сидела справа от него.
– Дамы, – сказал он, – у нас сегодня гость. Это миссис Беннетт. Она – репортер крупного журнала и собирается написать о нас статью.
«Как лестно, – подумала я. – И как высокомерно! Посмотрите-ка, с каким холодным выражением лица она сидит! Как эта посторонняя женщина, которая ничего о нас не знает, может написать статью (да хотя бы несколько абзацев) после одного лишь занятия?! Ведь у нас на то, чтобы хоть что-то понять, ушло несколько лет! Да, пожалуй, нынешний день станет для нее откровением».
Все мы говорили ярче и резче, чем обычно. Мы поднимали проблемы, которые поставили бы в тупик самого Соломона. Мы даже вспомнили несколько показательных историй из прошлого. Словом, мы превзошли самих себя.
Когда занятие закончилось, миссис Беннетт вежливо нас поблагодарила.
– Это было очень интересно, – сказала она, – но у меня сложилось впечатление, что тяжелее всего вам справляться с собственным гневом. Это так?
Мы были поражены. После всего, что она только что услышала, она смогла сделать лишь такой вывод?! Значит, нам не удалось добиться своей цели. Несколько женщин заговорили одновременно:

Рослин: Я бы так не сказала! Да, гнев – это проблема, но не самая серьезная наша проблема.
Ивлин: Конечно, я могу говорить только за себя, но мне кажется, что самая большая моя трудность – это предотвращение враждебности между братьями и сестрами.

Хелен поднялась со своего места и самым вежливым тоном произнесла:
– Миссис Беннетт, на наших занятиях мы обсуждаем самые разные человеческие эмоции. Конечно, справляться с гневом очень сложно, но было бы неправильным выделять одну конкретную эмоцию и называть ее «главной» проблемой. Может быть, если бы вы побывали на других наших занятиях, то поняли бы, что гнев является лишь малой частью общей картины.
Миссис Беннетт буквально съежилась под таким напором.
По дороге домой мы обсуждали журналистку. Она вообще ничего не поняла.
– Она слишком молода, – решили мы. – У нее, наверное, еще нет детей.
И постарались забыть о ней.
На следующей неделе, как только я отправила детей в школу, раздался телефонный звонок. Это была Хелен. Голос у нее был странный.
– Они уже ушли? – спросила она.
– А в чем дело? – удивилась я. – Что ты хочешь сказать?
– Все произошло так быстро, – ответила Хелен. – Билли был уже почти у двери, когда я заметила, что он надел кроссовки. Всю неделю он болел, а сегодня на улице снег и дождь. Я страшно разозлилась, но постаралась держать себя в руках. Я очень спокойно сказала: «Билли, надень теплые ботинки!». «Мне не нужны ботинки, – ответил он. – Только дети ходят в теплых ботинках».
И тут я раскричалась: «В чем дело?! Ты просто глуп или нарочно хочешь заболеть? И только из-за того, что какой-то идиот решил, что ботинки – это немодно?! Ты что, мало уроков пропустил этой зимой?!»
Я швырнула ему ботинки. Он закричал: «Я тебя ненавижу!» И тогда я дала ему пощечину. Он заплакал: «Мое ухо! Ухо мое!». И тут я увидела отпечаток своей ладони на его лице и ухе.
– О, нет, – пробормотала я. (В этот момент я вспомнила ужасный инцидент прошлой недели между мной и Дэвидом. Мне очень хотелось рассказать о нем Хелен, но что-то меня удержало.)
– Подожди, это еще не все! – продолжила она. – Билли бросился в ванную, увидел себя в зеркале и заплакал: «Посмотри, что ты со мной сделала! Я всем в школе расскажу, что ты со мной сделала!»
Это было уже слишком! Я сжала зубы и все же решилась:
– Я тоже поступила по отношению к Дэвиду нехорошо, – призналась я. – Мне тоже нечем гордиться.
– Ты его ударила? – с надеждой в голосе спросила Хелен.
– Хуже, – ответила я. – Я назвала его Крысиным королем!
– Чувствую себя получше, – вздохнула Хелен. – По крайней мере, я не одна такая. Что же натворил Дэвид, чтобы заслужить подобный титул?
– Это-то и удивительно. Я даже не помню, что он сделал. Я просто подумала, что он это сделал! Я услышала – Энди плачет в своей комнате: «Дэвид, ПРЕКРАТИ!». Я уже бросилась наверх, но потом решила не вмешиваться. Пусть во всем разберутся сами. Потом я снова услышала крик Энди. На этот раз мне показалось, что его душат. И тут раздался довольный смех Дэвида. Я чуть с ума не сошла. Я ворвалась в комнату, схватила его за воротник. «Знаешь, ты кто? – рявкнула я. – Ты крыса! Ты мог бы стать Крысиным королем! И знаешь что? Ты не мой сын! Потому что твоя мать, наверное, была крысой!». Я оттолкнула его. И тут он показался мне таким маленьким и несчастным. Я до сих пор не могу прийти в себя. Не знаю, почему я это сказала. Знаю только, что в тот момент не смогла сдержаться. И это самое страшное. В тот момент я словно раздвоилась. Одна я излила на ребенка весь свой яд, а другая просто стояла и смотрела, словно беспомощная идиотка.
Хелен даже не сразу подобрала слова. Недоверчивым тоном она спросила:
– Джен, ты понимаешь, о чем мы с тобой говорим? Мы говорим о том, что, несмотря на все наши знания, мы неспособны контролировать себя в состоянии гнева. Я ударила Билли по лицу, а ты на прошлой неделе практически отказалась от Дэвида. И за что? За то, что ребенок не надел теплые ботинки? За то, что он дразнил брата? Ну, не знаю… Начинаю думать, что все, чему мы научились на наших занятиях, не так уж важно, потому что наступают моменты, когда мы обо всем забываем. И она это поняла!
– Кто понял?
– Та журналистка. Она все поняла сразу же. Она поняла, что мы не умеем справляться с собственным гневом. Но нам всем очень хотелось показать, что она ничего не понимает. Если бы я встретила ее сегодня, то сказала бы: «Миссис Беннет, вы очень проницательная женщина. У нас действительно есть серьезная проблема. Мы остаемся любящими, спокойными, опытными матерями, пока не начинаем злиться. А в эти моменты с нас слетает весь налет цивилизованности, и мы превращаемся в первобытных женщин!»
Я мрачно подхватила:
– К чему нас хвалить? По эволюционной лестнице мы скатились на самое дно! Я читала об эксперименте с крысами и обезьянами, в которых искусственно вызывали гнев. Ученые били их током, наносили удары по голове и вызывали в них ярость самыми разными способами.
– И что произошло?
– Бедные создания бросались друг на друга! Они кусались, царапались, дрались – иногда даже убивали друг друга. Когда животные приходили в ярость, то с ними происходили физиологические перемены, которые заставляли их причинять боль и убивать себе подобных.
– Ты хочешь сказать, что, начиная злиться на собственных детей, мы ведем себя, как животные? Мы нападаем на детей, потому что это приносит нам физиологическое удовлетворение? Ну, значит, у нас нет никакой надежды!

На следующем занятии мы набросились на доктора Гинотта с вопросами. Ему явно было интересно, но смутить его мы не смогли.
– Вы правы, – кивнул он. – Когда нас провоцируют, мы переходим в атаку. Но мы не обезьяны и не крысы. Мы люди. А у людей всегда есть выбор. Мы можем выбрать человеческий, цивилизованный путь проявления своих диких чувств.
– Это нелегко, – вздохнула Хелен.
– Человеком быть вообще нелегко, – ответил доктор Гинотт. – Это всегда борьба. И знаете, когда ваша борьба кончится? Когда вы умрете! Мы должны понимать, что живет в глубине души каждого из нас. Я боюсь тех, кто не осознает собственного потенциала – своей жестокости, распущенности и своего животного начала.
– Я осознаю потенциал, – покраснела Хелен. – На прошлой неделе я ударила Билли!
– Большое дело! – рассмеялась Кэтрин. – Тебе кажется, что ты стала преступницей! Что особенного в том, чтобы шлепнуть ребенка по попе, когда это необходимо? Мне кажется, что этот прием отлично работает.
– Кэтрин, – вмешался доктор Гинотт, – если вы нашли то, что эффективно для вас, прекрасно! Но я ищу другие ответы. Я понимаю, что шлепками можно принудить ребенка к повиновению. Но я не обманываюсь. Я знаю, что, шлепая его, я даю урок: «Когда зол – бей!». К сожалению, я не знаю детей, которые благодаря порке стали более любящими людьми.
– Похоже, я не смогла все правильно объяснить, доктор Гинотт, – вступила Хелен. – Я вовсе не шлепнула Билли по попе. Мы поссорились из-за того, что он не хотел надевать теплые ботинки, и, в конце концов, я дала ему пощечину. За две секунды до этого я твердила себе: «Я не буду устраивать скандал из-за такой мелочи, как ботинки. Я буду держать себя в руках. Я должна сохранять спокойствие».
Доктор Гинотт удивленно поднял брови.
– А когда это звучало, что родители должны говорить спокойно, даже если внутри все кипит? Вы не должны сдерживать свой гнев. Вы должны выплескивать его короткими вспышками, прежде чем дело дойдет до серьезного взрыва. Пытаться сохранять спокойствие, когда вас пожирает гнев, это все равно, что одной ногой давить на тормоз, а другой – на газ. Ничего хорошего для автомобиля из этого не выйдет. Так почему же вы к себе относитесь хуже, чем к своей машине?
Ивлин сухо усмехнулась.
– Я знаю, в чем моя главная проблема. Я слишком стараюсь быть терпеливой. А вот когда я, наконец, взорвусь, то… Нет, я не ударю, но могу сказать что-то ужасное. И я не уверена, что мои слова не окажутся еще более губительными, чем удары.
Доктор Гинотт удовлетворенно кивнул.
– Слова могут быть опаснее ножей. Иногда они оставляют шрамы на всю жизнь. Вот почему единственная альтернатива негуманным методам есть гнев без оскорблений. Мы до сих пор не знаем всех ответов. Поиски новых, более милосердных способов выражения древних и мощных эмоций – это дело всей жизни.
– В моем случае, – вздохнула Хелен, – стоит начать прямо сейчас. Доктор Гинотт, давайте поговорим о том, какие навыки используют разные женщины в подобных ситуациях. Думаю, это было бы мне полезно.
– Я расскажу о себе, – медленно произнесла Нелл. – Я до сих пор вижу, как Кеннет играет с мячом в гостиной, а я бегаю за ним и кричу, что люстра строит дорого, что деньги даются мне нелегко, что он должен уважать мое имущество. Слова не возымели никакого действия, и я подумала, что не смогла объяснить свою точку зрения. Но потом я услышала слова доктора Гинотта: «Авторитет взывает к послушанию. Только слабость объясняется».
Это был очень важный для меня день. Когда я в следующий раз увидела, что Кеннет играет с мячом в доме, то твердо сказала: «Кеннет, у нас есть правило: играть с мячом можно только на улице!». Произошедшая со мной перемена поразила его. Он посмотрел на меня, еще раз шлепнул по мячу и вышел во двор.
Хелен слушала с нескрываемым интересом.
– Хотелось бы мне избавиться от бесплодных разговоров и размышлений и решительно сказать: «Правило таково…»
– Знаешь, что помогло мне, Хелен? – подключилась к разговору Рослин. – Раньше я всегда угрожала детям, когда они меня сердили. А потом на одном из наших занятий мы говорили, что угрозы можно заменить возможностью выбора. Я пришла домой и попробовала применить этот прием. Должна признаться, что все стало по-другому. Например, когда я видела, что дети играют в мяч в доме, я говорила: «У вас есть выбор. Вы можете играть в мяч на улице, или неделю не смотреть телевизор. Выбирать вам». Не могу сказать, что такой прием срабатывает каждый раз, но это гораздо лучше, чем грозить, что им влетит, когда вернется отец.
Ли нетерпеливо заерзала на своем месте, не в силах дождаться, когда Рослин закончит свой рассказ.
– Если хочешь поговорить о гневе, Хелен, то обращайся ко мне, – сказала она. – Терпения у меня практически нет. Муж говорит, что я сначала кричу, а потом думаю. Но я стараюсь меняться. Я все еще кричу, потому что я – это я. Но теперь я не ругаюсь на детей, а кричу то, что, по моему мнению, им нужно усвоить.
Помните, на прошлой неделе шел снег? Я увидела, что мой старший кидается снежками в младшего брата, а тот уже готов заплакать. Раньше я бы крикнула из дверей: «Прекрати немедленно, большой болван! Иди задирать кого-нибудь по себе!». На этот раз я подумала: «Постой-ка! Нужно превратить свой гнев в нечто полезное. Ну, например, как энергия текущей воды превращается в электричество… Чему я хочу их научить? И как сказать это покороче, чтобы они запомнили?». И тут мне в голову пришла замечательная фраза. Я открыла дверь и крикнула: «Бросаться снежками можно только по общему согласию!»
Старший тут же переспросил: «А что такое «общее согласие»?»
«Это то, с чем согласны оба», – ответила я.
«Ну вот, а я не согласен!» – обрадовался младший.
«Значит, прекращаем», – согласился старший. И инцидент был исчерпан.
– Очень интересный пример, Ли, – улыбнулся доктор Гинотт. – Прежде чем выйти в большой мир, ребенок проводит дома не так уж много времени. Как замечательно было бы, если б родители могли направить энергию своего гнева не на оскорбления, а на то, чтобы познакомить детей с полезной информацией и привить им должную систему ценностей.
Все остальное время мы говорили о том, как можно полезным образом выразить свой гнев. К моменту окончания занятия у меня раскалывалась голова. Я была ужасно рада, что за рулем в тот день оказалась не я, а Хелен. Мне ни за что не справиться бы с дорожными пробками. А так у меня появилось время подумать. Хелен была так откровенна, а я промолчала. Почему? Потому что я все еще переживала из-за нашей стычки с Дэвидом? Потому что все вокруг были так уверены в себе?
Что мучило меня во время нашего занятия? Был ли это страх? Страх шептал мне: «Это бесполезно. Ты – другая. Никакие навыки не спасут тебя после этого разговора с Дэвидом. Ярость, с которой ты обрушилась на него этим утром, пронизывала твои слова. Ничто в мире не справится с этим ядом. Есть ситуации и люди, которым уже ничто, ничто не поможет!».
Контроль… Я попробовала вспомнить, что доктор Гинотт говорил о контроле. Пыталась ли я контролировать себя? Было ли бы лучше, если бы в то утро я не ждала неизвестно чего, а сразу бы вбежала в комнату Энди и крикнула: «Ваше поведение приводит меня в ярость!»? А что Хелен? Повела бы она себя по-другому, когда б не старалась успокоиться в разговоре с Билли? Можно ли было избежать рокового удара, если бы она сразу же выплеснула свой гнев?
Но освоить язык гнева без оскорблений мне удалось не сразу. Это был тяжелый труд. (Язык любви – другое дело. Мне никогда не было трудно хвалить и поощрять своих малышей.) Может быть, корень проблемы кроется именно в этом? Может быть, мой гнев вызван не тем, из-за чего я рассердилась, а моей неспособностью его проявить? Может быть, если бы в моем распоряжении были фразы «гнева без оскорблений», то произнесенные слова не сорвались бы с моего языка? И мне никогда не пришлось бы страдать от вины и унижения, неизбежных после такого жестокого нападения на собственного ребенка?
Я сделала глубокий вдох и сказала Хелен, что завтра утром нам нужно сделать домашнее задание. Нужно обдумать, записать и запомнить пятьдесят разных способов выражения гнева. Если наша речь будет соответствовать настроению момента, нам удастся навсегда забыть об ужасе неконтролируемых вспышек!

____________________________________

Об авторах: Адель Фабер и Элейн Мазлиш в прошлом были обычными американскими мамами непослушных детей (у каждой их по трое), пока не попробовали это изменить, отправившись на семинары популярного в то время психолога Хаима Гинотта. Занятия возымели эффект и принесли свои плоды, но не дали мамам ответов на все вопросы. Тогда женщины решили разработать собственную, подробную методику воспитания, основанную на эффективном общении с ребенком, исходя из пережитого опыта проб и ошибок. Результат превзошел все ожидания: первая книга А. Фабер и Э. Мазлиш "Свободные дети - свободные родители" мгновенно стала бестселлером и продолжает удерживать этот статус вот уже около 40 лет. Вскоре после выхода этой книги программы семинаров Адели и Элейн стали известны далеко за пределами США. Они до сих пор регулярно проводят их для родителей и учителей, которые желают научиться эффективному общению с детьми и подростками. Богатейшая практическая база, которая была накоплена в процессе занятий, нашла свое отражение в их последующих книгах, незаменимых для любящих и ответственных родителей во всем мире.