Книга - один из самых близких друзей. В книгах мы находим ответы на вопросы, книги дают пищу для размышлений, книги воспитывают в нас человека, книги предлагают лучший интеллектуальный отдых и полёт воображения.
- Читая авторов, которые хорошо пишут, привыкаешь хорошо говорить. © Ф. Вольтер
- Культура — это не количество прочитанных книг, а количество понятых. © Фазиль Искандер
- Люди, которые читают книги, всегда будут управлять теми, кто смотрит телевизор. © Ф.Жанлис
- Чем больше читаешь, тем меньше подражаешь. © Жюль Ренар
- Люди делятся на две категории: на тех, кто читает книги, и тех, кто слушает тех, кто читает. © Вербер Бернард
- Как из копеек составляются рубли, так и из крупинок прочитанного составляется знание. © В. Даль
- Чтение для ума — то же, что физические упражнения для тела. © Джозеф Аддисон
- Существует только одна вещь, худшая, чем не прикасаться к чтению книг последние 90 дней; это не прикасаться к чтению последние 90 дней и думать, что ничего не случилось. © Джим Рон
- Есть преступления хуже, чем сжигать книги. Например - не читать их. © Рэй Брэдбери
- Чтобы стать умным, достаточно прочитать 10 книг, но чтобы найти их, нужно прочитать тысячи.
- Книги — корабли мысли, странствующие по волнам времени и бережно несущие свой драгоценный груз от поколения к поколению. © Фрэнсис Бэкон
- Помните: то, что вы собой представляете, определяется тем, что вы читаете. © Джим Рон
- Доверяй книгам, они самые близкие. Они молчат, когда надо, и говорят, открывая перед тобой мир, при надобности.
- Хорошая книга подобна айсбергу, семь восьмых которого скрыто под водой. © Эрнест Хемингуэй
- Читатель проживает тысячу жизней, прежде чем умрет. Человек, который никогда не читает, переживает только одну. © Д. Мартин
- Когда читаешь умные слова других, в голову приходят собственные умные мысли. © М. Лашков
- Парадокс чтения: оно уводит нас от реальности, чтобы наполнить реальность смыслом. © Д. Пеннак
- Коллекция книг — тот же университет. © Томас Карлейль
- Всё бледнеет перед книгами. © Антон Чехов
- Читать всего совсем не нужно; нужно читать то, что отвечает на возникшие в душе вопросы. © Лев Толстой
Супер!!! Почитайте обязательно!!!
Браво!!!
http://www.livelib.ru/reader/innashpitzberg/reviews
Книга невероятно тяжелая в плане событий, но читается очень легко.
Не менее интересной мне показалась и судьба книги: как она жила своей жизнью и издавалась "самиздатом" и "тамиздатом".
Жаль, что Е.Гинзбург не дожила до того дня, когда полную рукопись ее книги издали на родине. Похоронена Е.Гинзбург на Кузьминском кладбище в Москве, всего в пяти автобусных остановках от моего дома, а я и не знала.
https://www.diets.ru/post/1523996/
https://www.diets.ru/post/1524158/
https://www.diets.ru/post/1525134/
Хочу поделиться особенно тронувшими меня стихами.
Осень
Не действуя и не дыша,
всё слаще обмирает улей.
Всё глубже осень, и душа
всё опытнее и округлей.
Она вовлечена в отлив
плода, из пустяка пустого
отлитого. Как кропотлив
труд осенью, как тяжко слово.
Значительнее, что ни день,
природа ум обременяет,
похожая на мудрость лень
уста молчаньем осеняет.
Даже дитя, велосипед
влекущее,
вертя педалью,
вдруг поглядит на белый свет
с какой-то ясною печалью.
1962
мне не бродить. Но что всё это значит?
Бумаги белый и отверстый зев
ко мне взывает и участья алчет.
Иду – поить губами клюв птенца,
наскучившего и опять родного.
В ладонь склоняясь тяжестью лица,
я из безмолвья вызволяю слово.
В неловкой позе у стола присев,
располагаю голову и плечи,
чтоб обижал и ранил их процесс,
к устам влекущий восхожденье речи.
Я – мускул, нужный для ее затей.
Речь так спешит в молчанье не погибнуть,
свершить звукорожденье и затем
забыть меня навеки и покинуть.
Я для нее – лишь дудка, чтоб дудеть.
Пускай дудит и веселит окрестность.
А мне опять – заснуть, как умереть,
и пробудиться утром, как воскреснуть
Человек, засыпая, из мглы выкликает звезду,
ту, которую он почему-то считает своею,
и пеняет звезде: «Воз житья я на кручу везу.
Выдох лёгких таков, что отвергнут голодной свирелью.
Я твой дар раздарил, и не ведает книга моя,
что брезгливей, чем я, не подыщет себе рецензента.
Дай отпраздновать праздность. Сошли на курорт забытья.
Дай уста отомкнуть не для пенья, а для ротозейства».
Человек засыпает. Часы возвещают отбой.
Свой снотворный привет посылает страдальцу аптека.
А звезда, воссияв, причиняет лишь совесть и боль,
и лишь в этом ее неусыпная власть и опека.
Между тем это – ложь и притворство влюбленной звезды.
Каждый волен узнать, что звезде он известен и жалок.
И доносится шелест: «Ты просишь? Ты хочешь? Возьми!»
Человек просыпается. Бодро встает. Уезжает.
Он предвидел и видит, что замки увиты плющом.
Еще рань и февраль, а природа цвести притерпелась.
Обнаженным зрачком и продутым навылет плечом
знаменитых каналов он сносит промозглую прелесть.
Завсегдатай соборов и мраморных хладных пустынь,
он продрог до костей, беззащитный, как все иноземцы.
Может, после он скажет, какую он тайну постиг,
в благородных руинах себе раздобыв инфлюэнцы.
Чем южней его бег, тем мимоза темней и лысей.
Там, где брег и лазурь непомерны, как бред и бравада,
человек опечален, он вспомнил свой старый лицей,
ибо вот где лежит уроженец Тверского бульвара.
Сколько мук, и еще этот юг, где уместнее пляж,
чем загробье. Прощай. Что растет из гранитных расселин?
Сторож долго решает: откуда же вывез свой плач
посетитель кладбища? Глициния – имя растений.
Путник следует дальше. Собак разноцветные лбы
он целует, их слух повергая в восторженный ужас
тем, что есть его речь, содержанье и образ судьбы,
так же просто, как свет для свечи – и занятье, и сущность.
Человек замечает, что взор его слишком велик,
будто есть в нем такой, от него не зависящий, опыт:
если глянет сильнее – невинную жизнь опалит,
и на розовом лике останется шрам или копоть.
Раз он видел и думал: неужто столетья подряд,
чуть меняясь в чертах, процветает вот это семейство? —
и рукою махнул, обрывая ладонью свой взгляд
(благоденствуйте, дескать), – хоть вовремя, но неуместно.
Так он вчуже глядит и себя застигает врасплох
на громоздкой печали в кафе под шатром полосатым.
Это так же удобно, как если бы чертополох
вдруг пожаловал в гости и заполонил палисадник.
Ободрав голый локоть о цепкий шиповник весны,
он берет эту ранку на память. Прощай, мимолетность.
Вот он дома достиг и, при сильной усмешке звезды,
с недоверьем косится на оцарапанный локоть.
Что еще? В магазине он слушает говор старух.
Озирает прохожих и втайне печется о каждом.
Словно в этом его путешествия смысл и триумф,
он стоит где-нибудь и подолгу глядит на сограждан.»
Двенадцать часов. День июля десятый
исчерпан, одиннадцатый – не почат.
Меж зреющей датой и датой иссякшей —
мгновенье, когда телеграф и почтамт
меняют тавро на тавро и печально
вдоль времени следуют бланк и конверт.
До времени, до телеграфа, почтамта
мне дальше, чем до близлежащей, – о нет,
до близплывущей, пылающей ниже,
насущней, чем мой рукотворный огонь
в той нише, где я и крылатые мыши, —
луны, опаляющей глаз сквозь ладонь,
загаром русалок окрасившей кожу,
в оклад серебра облекающей лоб,
и фосфор, демаскирующий кошку,
отныне и есть моя бренная плоть.
Я мучу доверчивый ум рыболова,
когда, запалив восковую звезду,
взмываю в бревенчатой ступе балкона,
предавшись сверканью, как будто труду.
Всю ночь напролёт для неведомой цели
бессмысленно светится подвиг души,
как будто на ветку рождественской ели
повесили шар для красы и ушли.
Сообщник и прихвостень лунного света,
смотрю, как живет на бумаге строка
сама по себе. И бездействие это
сильнее поступка и слаще стиха.
С луной разделив ее труд и мытарство,
последним усильем свечу загашу
и слепо тащусь в направленье матраца.
За горизонт бытия захожу.»
М. Ю. Лермонтов
Орининал здесь http://www.livelib.ru/review/569537
Какая же мощная проза у Лермонтова, а я уж было и подзабыла...
Прочитала, как завороженная, практически не отрываясь, благо, что коротко. Коротко и очень мощно.
Эта вещь не окончена, и, возможно, по этому многими довольно низко оценивается. Но я вам так скажу - забудьте о более совершенных вещах Лермонтова, не подходите с этой меркой, просто прочитайте и прочувствуйте эту вещь, и обещаю, что вас ждет сюрприз.
Лермонтов довольно злой и очень сильный психолог, по крайней мере здесь, да и не только.
А мощь от того, что мысля независимо и прямолинейно, он смог донести до читателя силу мысли, ума, суждения прямо и непосредственно, с помощью гениального художественного текста, очень точно передающего информацию и настроение, и мысли и суждения, как будто взял и перелил в меня с помощью волшебного (не в смысле прекрасного, а в смысле удивительного по своим свойствам) сосуда. Короче, я тут немного запуталась в эпитетах и определениях, настолько захлестнул меня поток ума и эмоций Лермонтова, но, я думаю, вы меня поняли.
Как будто нет времени и расстояний, нет разных эпох и совершенно разных обществ, а есть гений мысли и мысль гения в совершенном словесном выражении, то есть гений языка и литературы.
«— Как! — неужели этот господин, который за нею шел так смиренно, ее муж?.. если б я их встретила на улице, то приняла бы его за лакея. — Я думаю, она делает из него всё, что хочет.
— По крайней мере всё, что можно из него сделать!..
— Однако она счастлива…
— Разве вы не заметили, сколько на ней бриллиантов?
— Богатство не есть счастие!..
— Всё-таки оно ближе к нему, нежели бедность: — нет ничего безвкуснее, как быть довольну своей судьбою в скромной хижине… за чашкою грешневой каши.
— Кто ж вам говорит о бедности? везде надо уметь выбирать середину…
— Я вам желаю мужа, который бы так думал.»
Где-то только с третьей попытки смогла я втянуться и прочитать эту вещь, и даже получить удовольствие.
Знаменитые Эдды давно были в списке моих "прочитать как можно скорее" хвостов, помню даже как в каком-то обсуждении в "Что читать" в ЖЖ лет 6 назад меня просто далеко послали - типа: ты Эдды не читала, так о чем с тобой вообще разговаривать.
Непростое это чтение, это не сказки и не легко воспринимаемая греческая мифология. А может греческая мифология потому и воспринималась так легко, что читалась во время, с детства, с переложений для детей и уже далее в юности подробнее и глубже.
Не знаю. В любом случае, скандинавская мифология очень важна для понимания мировой литературы, да и безумно интересна сама по себе. Сурова, кровожадна, но интересна.
«Они взяли Имира, бросили в самую глубь Мировой Бездны и сделали из него землю, а из крови его – море и все воды. Сама земля была сделана из плоти его, горы же из костей, валуны и камни – из передних и коренных его зубов и осколков костей». Тогда молвил Равновысокий: «Из крови, что вытекла из ран его, сделали они океан и заключили в него землю. И окружил океан всю землю кольцом, и кажется людям, что беспределен тот океан и нельзя его переплыть».»
А вторая часть - это самая настоящая поэтика и предназначалась для начинающих сказителей тех времен. Тут просто восторг:
67. Хейти поэзии
Какие есть способы выражения в поэзии кроме кеннингов? Можно называть всякую вещь своим именем.
Какие существуют обозначения поэзии кроме кеннингов? Поэзия зовется «красноречием», «восхвалением», «вдохновением», «прославлением», «хвалой».»
«88. Речь и ум
Речь называют «словом» либо «выражением», «красноречием», «рассказом», «сказанием», «перебранкой», «спором», «песнею», «заклинанием», «оказыванием», «болтовней», «побасенкой», «криком», «разговором», «гомоном», «гвалтом», «пререканием», «насмешками», «ссорою», «бранью», «лестью», «беседою», «пустословием», «говором», «вздором», «лепетом». А голос зовется «звучанием», «звуком», «гласом», «шумом», «возгласом», «скрежетом», «звоном», «лязгом», «громыханием», «ревом», «треском», «свистом», «шелестом», «грохотом».
Ум зовется «мудростью», «разумом», «смыслом», «памятью», «думой», «помыслом», «счетом», «предвиденьем», «хитроумием», «красноречием», «великодушием». Он зовется также «хитростью», «коварством», «лживостью», «обманом».»
А пересказал для потомков скандинавские мифы и научил молодых поэтов тому, как описывать подвиги предков Снорри Стурлусоном :
Считается, что «Младшая Эдда» была написана Снорри Стурлусоном примерно в 1222—1225 гг. (последняя часть – в 1222—1223 гг., а остальные части – потом). Но неизвестны ни ее первоначальная форма, ни размеры творческого вклада ее автора или тех, кто ее потом переделывал, пополнял или сокращал. Она сохранилась только в списках более поздней эпохи (не древнее начала XIV в.) и явно не в первоначальном виде
Скоро-скоро я почитаю что-нибудь легкое и светлое, Рождественское или Новогоднее. Пока составляю список.
В декабре предстоит сдать три экзамена, поэтому пока ничего не читаю, кроме учебников и кодексов.
А что за экзамены, Леночка?
Из этого пока ничего не читала, а из классики с удовольствием посоветую Диккенса, его знаменитую "Рождественнскую песню"
А этот список - это очень легкое чтение, даже детское, а вот твои списки впечатляют.
В июне сдавала ДипИФР (по международной отчетности) из той же оперы. Вот мой дневник на эту тему https://www.diets.ru/post/1476449/
И еще два экзамена на сертификат профессионального бухгалтера - письменно-устный и компьютерное тестирование 15.12 и 22.12.
Все сдам - и за книжки!!! Для души!!!
Удачи на экзаменах
Завтра пишу пробный ДипНРФ, чтобы скорректировать подготовку к реальному.
Лапландских летних льдов недальняя граница.
Хлад Ладоги глубок, и плавен ход ладьи.
Ладони ландыш дан и в ладанке хранится.
И ладен строй души, отверстой для любви.
Есть разве где-то юг с его латунным пеклом?
Брезгливо серебро к затратам золотым.
Ночь-римлянка влачит свой белоснежный пеплум.
(Латуни не нашлось, так сыщется латынь.)
Приладились слова к приладожскому ладу.
(Вкруг лада – всё мое, Брокгауз и Ефрон.)
Ум – гения черта, но он вредит таланту:
стих, сочиненный им, всегда чуть-чуть соврёт.
В околицах ума, в рассеянных чернотах,
ютится бедный дар и пробует сказать,
что он не позабыл Ладыжинских черемух
в пред-ладожской стране, в над-ладожских скалах.
Лещинный мой овраг, разлатанный, ледащий,
мной обольщен и мной приважен к похвалам.
Валунный водолей, над Ладогой летящий,
благослови его, владыко Валаам.
Черемух розных двух пересеченьем тайным
мой помысел ночной добыт и растворен
в гордыне бледных сфер, куда не вхож ботаник, —
он, впрочем, не вступал в безумный разговор.
Фотограф знать не мог, что выступит на снимке
присутствие судьбы и дерева в окне.
Средь схемы световой – такая сила схимы
в зрачке, что сил других не остается мне.
Лицо и речь – души неодолимый подвиг.
В окладе хладных вод сияет день младой.
Меж утомленных век смешались полночь, полдень,
лад, Ладога, ладонь и сладкий сон благой.
Белла Ахмадулина
17—20 июня 1985
Сортавала
По небу полуночи ангел летел,
И тихую песню он пел;
И месяц, и звёзды, и тучи толпой
Внимали той песне святой.
Он пел о блаженстве безгрешных духов
Под кущами райских садов;
О Боге великом он пел, и хвала
Его непритворна была.
Он душу младую в объятиях нёс
Для мира печали и слёз.
И звук его песни в душе молодой
Остался - без слов, но живой.
И долго на свете томилась она,
Желанием чудным полна,
И звуков небес заменить не могли
Ей скучные песни земли.
Любви и счастию назло;
Они мой ум избаловали
И слишком сгладили чело.
Пора, пора насмешкам света
Прогнать спокойствия туман.
Что без страданий жизнь поэта?
И что без бури океан?
Он хочет жить ценою муки,
Ценой томительных забот.
Он покупает неба звуки,
Он даром славы не берёт.
В тумане моря голубом!..
Что ищет он в стране далёкой?
Что кинул он в краю родном?..
Играют волны - ветер свищет,
И мачта гнётся и скрыпит...
Увы! он счастия не ищет
И не от счастия бежит!
Под ним струя светлей лазури,
Над ним луч солнца золотой...
А он, мятежный, просит бури,
Как будто в бурях есть покой!
Сквозь туман кремнистый путь блестит;
Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит.
В небесах торжественно и чудно!
Спит земля в сиянье голубом...
Что же мне так больно и так трудно?
Жду ль чего? жалею ли о чём?
Уж не жду от жизни ничего я,
И не жаль мне прошлого ничуть;
Я ищу свободы и покоя!
Я б хотел забыться и заснуть!
Но не тем холодным сном могилы...
Я б желал навеки так заснуть,
Чтоб в груди дремали жизни силы,
Чтоб дыша вздымалась тихо грудь;
Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея,
Про любовь мне сладкий голос пел,
Надо мной чтоб вечно зеленея
Тёмный дуб склонялся и шумел.
Ещё неведомый избранник,
Как он гонимый миром странник,
Но только с русскою душой.
Я раньше начал, кончу ране,
Мой ум не много совершит;
В душе моей, как в океане,
Надежд разбитых груз лежит.
Кто может, океан угрюмый,
Твои изведать тайны? Кто
Толпе мои расскажет думы?
Я - или бог - или никто!
Гений, восхищаюсь с детства! Такая короткая жизнь, так много горя досталось ему и так много удалось в творчестве!
Лет 30 назад была в Тарханах (государственный Лермонтовский музей-заповедник)
Это точно.
Я из Ленинграда
Сорри за такую грустную информацию.
На груди утёса-великана;
Утром в путь она умчалась рано,
По лазури весело играя;
Но остался влажный след в морщине
Старого утёса. Одиноко
Он стоит, задумался глубоко,
И тихонько плачет он в пустыне.