Начало:
https://www.diets.ru/post/1137795/
Только когда за парнем захлопнулась дверь, я ощутила дикую усталость. Такую, что захотелось сесть на пол, что я и сделала. Я сидела привалившись спиной к двери и мне захотелось разреветься.
- Чёрт бы побрал эту Ирку, будь проклят тот день, когда её вынесло на меня на рынке. С тех пор нет никакого покоя. Полный раздрай. Я ненавижу её, и с трудом сдерживаюсь, что бы не надавать пощёчин этой чёртовой пропивушке, но не могу этого сделать, потому, что что-то внутри протестует и не даёт поднять руку на беременную бабу. И Дилька... Избавиться от Ирки не велика беда. Я могу при желании и словом добить так, что навеки вечные пропадёт охота со мной общаться... Но тогда не будет приходить и Дилька... Дилька... Маленькое чудо с глазами-вишнями... совсем не детскими глазами... В памяти снова всплыла фраза из какой-то книги - "глаза несчастливого ребёнка"... сколько их таких глаз каждый день смотрят на нас на работе... Но там - детский дом. А тут... вроде бы и мама... и родная вроде бы... А хуже мачехи иной.
Я поднялась на ноги и поплелась на кухню. На столе громоздились пиалушки из-под вина и тарелки с остатками салатов-закусок. Я раздражённо сгребла всё в раковину и поморщилась от мерзкого запаха.
- Пьют же люди разную дрянь... Кстати, где же Ирка? Где же носит её столько времени? - думала я, машинально перемывая посуду.
- А вдруг Дилька проснётся... Расплачется ещё... Кто её знает... Больше всего не выношу, когда дети плачут. Когда в детдом привозят новенького - мне хочется спрятаться. Я совсем не знаю, что делать...
Как будто в ответ на мои невесёлые мысли, сзади раздался голосок Дильки :
Она не пришла?
Я вздрогнула и уронила тарелку.
- Придёт... чуть позже. Обязательно придёт. Ты чего проснулась? Разбудила я тебя своими тарелками?
- Я спала, спала, и проснулась. Писать хотела. а потом услышала водичку. И пришла... - объяснила девочка.
Ирка объявилась только на следующее утро.
Лицо её было опухшим и помятым, под глазами тёмные круги.
Я открыла дверь и отступила в сторону.
Ирка протопала на кухню и плюхнулась на табуретку.
- Я закурила и выжидающе уставилась на неё.
- Башка трещит... - простонала Ирка морщась.
- Пить надо больше... - ответила я.
- Ты на рожу свою в зеркало глянь. На кого ты похожа?
- Ой, не долби по мозгам на больную голову... - поморщилась Ирка.
- С каком удовольствием я бы разбила тебе эту голову!
- Да, встретила у магазина знакомую, в гости зашла... пока туда- да сюда... - забубнила Ирка.
- Ты знаешь... Мне абсолютно плевать, где ты там заблудилась и кого встретила... с Дилькой всё в порядке. а её покормила, мультики посмотрели, и спать уложила.
Ну, давай, я заберу её и пойдём мы домой. - поднялась Ирка.
- Спит она ещё. Чего зря будить?
- А чё я сто раз ходить стану, с больной башкой? огрызнулась Ирка.
- Не ходи. Проснётся - сама приведу. - сказала я, в душе желая, что бы она скорей убралась.
- Ну, давай... - согласилась она, недоумённо пожав плечами.
И не надоела она тебе?
- Знала бы ты, как ТЫ мне надоела... - подумала я, захлопывая дверь.
Это был последний день, когда Дилька появилась в моём доме... Странная штука жизнь... Кто мог подумать, что провожая девочку домой, я вижу её в последний раз...
- А ты придёшь? - спросила девчушка подняв кверху личико, сверкая глазками- вишнями...
Через пару дней нас отправляли на хлопок. ПОгода стояла по-осеннему сырая и холодная. Отправляли как всегда бездетных и молодых. Месяц мы трудились на полях колхоза имени Карла Маркса, на сборе курака... Вернулись в город перед новым годом...
Я вошла в тёмную прихожую и сбросила осточертевшие за месяц керзачи. Весь месяц мы разве что не спали в сапогах. голые, после уборки комбайном поля, дешёвые сигареты, туманная сырость по утрам... Вечерами песни под гитару и сон на раскладушках в длинном бараке. И мечта о горячей ванне... Мыться приходилось в арыке, протекающем вдоль полей, в мутновато-глинистой воде и частями.
Пока набирается вода в ванне - выпить чаю и покурить... господи, как же хорошо дома!
Я с наслаждением вытянула ноги, сложив их на табуретку.
В дверь позвонили.
- Кого ещё несёт... Не успела в дверь войти - уже гости. Неужто Ирку черти принесли? - подумала я.
На пороге стояла соседка с нижнего этажа.
- Вернулись, хлопкоробы? - спросила она добродушно. В руках у неё была миска, накрытая пёстрым полотенцем.
- На, вот пирожков тебе. С ливером. Сама пекла. Поди дома-то покати шаром?
Я подивилась неожиданной заботе. Никогда мы не водили дружбу с этой тёткой. И она всегда неодобрительно косилась на меня, когда я проходила мимо. А тут надо же...
- Да, вы пройдите... Не убрано у меня... За месяц пыли накопилось... - забубнила я, ощущая неловкость.
- Чайку может?
- Охотно! - согласилась тётка.
Я бухнула на плиту старый эмалированный чайник и тыркнула на подоконник за штору пепельницу.
Соседка поставила на стол миску с пирожками и ухмыльнулась:
- Да чего суетишься -то? Присядь-ка... Я тоже курю - добродушно проворчала она доставая из кармана халата изрядно помятую пачку "Беломорканал".
- У меня по пролетарски... Не куришь такие небось? - умыльнулась она.
Я плюхнулась на табуретку напротив и задымила оставшуюся в пачке "опалину". Сигарета была отсыревшая и горьковатая. Соседка огляделась по сторонам :
- У Раили значит квартиру снимаешь?
- Ага... Буркнула я, пытаясь сообразить что нужно этой тётке. Обычно общение с соседками всегда бывало не к добру...
_ Меня зовут Анна Дмитриевна - представилась тётка.
А тебя, насколько я знаю - Леной... - сказала она, скорей утверждающе, чем вопросительно.
Я уставилась на Анну Дмитриевну в ожидании.
- Мы, значит соседи... - задумчиво продолжила она.
- Я считаю своим долгом предупредить... Как бы дочь свою предупредила... Неподходящую ты выбрала себе компанию, Лена...
Я мысленно ругнулась:
- Началось... Так и знала, неспроста пришла соседка с пирогами. Сейчас начнётся переливание сплетен и мойка костей...
- Я Ирку с пелёнок знаю. И с матерью её, и с отцом была знакома. Прямо загадка... Как у таких хороших, порядочных людей получились такие дети... Гошка - тот ни рыба - ни мясо. Отцовский любимец был... Знаешь, ведь, как у узбеков-то... Сын... Продолжение рода... Отец души в нём не чаял. А Ирка - с виду - вылитая мать. А характером - уж и не знаю, в кого уродилась... Шалава и есть шалава... Не будет добра от такой дружбы. Не ровен час в беду угодишь. Ребёнка - то вон... сгубила... поганка проклятая...
- Значит избавилась таки... - с горечью подумала я.
- Допилась, недоглядела... Была б путёвая мать - не мыкалась бы девчонка одна у речки... не утопла бы... - донёсся голос Анны Дмитриевны, пробившись сквозь пелену мыслей.
- Что? Какая девчонка? Какая девчонка утопла? - спросила я ошарашенно, не желая поверить услышанному, не веря страшным словам, сказанным Анной Дмитриевной.
- Девочка её... Диля. Схоронили... Утонула бедняжка. Пока мать гуляла незнамо где. А Гошка дома отсыпался...
- Гошка... Эхом повторила я, плохо понимая происходящее.
- Да Чингиз же! Игорем зовётся он. А мы его с детства Гошкой звали!
Я судорожно вцепилась в пустой стакан. На плите отчаянно плевался закипевший чайник.
В груди что-то больно сжалось... Так больно, что казалось сейчас разорвётся... Хотелось кричать, разбить что нибудь... Вцепиться в ненавистное, пропитое Иркино лицо... Искромсать толстые щёки её братцу... Если бы только это помогло... Если бы этим можно было вернуть Дильку... Никогда не любила детей. С того самого дня, как родился младший брат и поглотил те жалкие крохи внимания, которые доставались мне... С того самого дня, как мне стали бесконечно тыкать, что я "большая дура"... никогда не любила... Отчего же так больно-то...
- Лена... Выпей воды! Лееена... Донёсся голос Анны Дмитриевны.
- Что с тобой? У меня валидол есть. Надо? Или спущусь быстренько за валерианой?
- Я замотала головой, отчаянно стараясь не разреветься.
Перед глазами как живая возникла Дилька и тоненький голосок спросил : " А ты придёшь?"
- Вот и пришла... - с горечью подумала я.
- Милиционеры приходили из раиотдела... - сказала Анна Дмитриевна. Ходили по квартирам с участковым, соседей расспрашивали про Ирку, про Гошку. И к тебе стучались. Не было тебя.
- На хлопке были... - выдавила я, не узнавая собственного голоса.
- Они ещё зайдут скорей всего. Вы ведь с Иркой дружили, ходила она к тебе всё время. Ты не скрывай, напиши, расскажи, как есть... Что не нужна была ей девчонка-то... Гнобила она её...
- Гнобила... А толку-то... расскажи... не расскажи... правду... не правду... Где же были все со своей правдой, пока Дилька была здесь, живая?
Я почувствовала, что сейчас сорвусь и либо разревусь, либо наговорю такого, что будет потом вовек не разгрести, а то и разобью чего-нибудь...
Как бывало не раз. Такие вспышки бывали не часто, но случались. И мне не хотелось, что бы свидетелем моей слабости была эта пожилая женщина. В конце концов она ни в чём не виновата... Ни в том, что я познакомилась с Иркой, ни в том, что случилось...
Анна Дмитриевна поднялась из за стола.
- Пойду, пожалуй... А ты заходи, не стесняйся, если чего... Просто заходи. Телевизор посмотрим, поговорим. Скучно наверное одной вечерами - то...
_ Спасибо... пробубнила я, втайне желая, что бы соседка поскорей ушла восвояси.
Господи, как же плохо! Такое рвущее чувство было у меня когда умерла моя школьная подружка. Жгучая, выбивающая горькие и безутешные слёзы, смесь, из чувства несправедливости, невозможности поверить, что это всё... и человека больше никогда не будет в твоей жизни. Он не будет больше говорить, смеяться, грустить...
Вспомнились слова бабушкиной соседки, как она ругала своего пьяницу мужа...
- И не подохнет проклятый алкоголик! Бог хороших людей забирает. А такое говно собачье и там не треба...
- Почему? Почему Дилька? Почему не убралась к чертям Ирка вместе со своим треклятым братцем?
Такое говно и там не треба... бог хороших людей забирает... Забирает...
"Кррр" - хрустнуло у меня в руке.
Я с недоумением посмотрела на свою руку из которой текла кровь, и с досадой швырнула в раковину то, что осталось от стеклянного стакана.
- Значит предстоит ещё и объяснение с милицией. Какого чёрта им нужно? И так ясно... Нормальные мамашки - вон они... Пасут детей как цыплят. А Дильку... Оставила и усвистала невесть куда. Явилась на следующий день... С одной стороны Ирка конечно тварь, и я бы с удовольствием изувечила её опухшую морду до синевы... А с другой... Изувечить - это одно. А наговорить ментам всякого - это уже другое. И это явно не для меня... Пропади ты пропадом... Выругалась я - толком сама не зная, кому адресовано ругательство. То -ли Ирке, то ли разбившемуся некстати стакану, то-ли порезанной руке, которую я сунула под струю воды и она нещадно щипала и болела.
Объяснение с милицией всё-таки состоялось. Нагрянули они неожиданно, ранним утром в выходной. Пожилой, худосочный участковый, с лицом сердитым и каким-то, будто обиженным, а с ним двое мужиков в костюмах. Один представился работником раионного отделения, а второй после краткого приветствия молча и отстранённо наблюдал за происходящим.
Я провела непрошенных гостей на кухню. Мы расположились за столом, и я, вспомнив слова старого соседа - узбека, поставила чайник.
У нас издавна обычай такой... говорил сосед -
Даже если в твой дом зашёл твой враг - пиалу чая ему подай.
- Хрен их знает... Врги они, или нет... Но уж дружиться с ментами мне явно не хочется... - подумала я. И кто, интересно знать - этот мужик. Левый какой-то. Молчит, ничего не говорит. Чего приперся...
- Мы, собственно хотели задать вам несколько вопросов... - приступил к делу участковый.
Я кивнула и уставилась на него, всем своим видом говоря "я вся внимание".
- Вы у нас тут, как я понял квартирку снимаете?
- Ага, - согласилась я.
- Не У ВАС, а у хозяйки этой самой "квартирки".
Участковый как-то сник и посмотрел на мужика из раиотдела.
Я про себя окрестила участкового "обиженный". А молчаливого мужика "наблюдатель".
Мужик из раиотдела взял инициативу в свои руки и попер с места в карьер.
- Вы, девушка не умничайте! Отвечайте по существу, иначе проедем в раиотдел и будем разговаривать там.
_Вы на меня не кричите! - огрызнулась я.
"Проедете" в раиотдел ВЫ, но без меня. У вас нет никаких оснований разговаривать со мной так, как будто я сижу за решёткой. И законы я знаю лучше, чем вы думаете. И права свои - тоже знаю.
- Умная слишком... Проворчал "раиотделовский".
- Чем занимаешься? Учишься? Работаешь?
- Работаю. - нарочито нараспев протянула я. Мне был неприятен этот хамоватый мужик, который вёл себя так, как будто считал всех вокруг преступниками.
- Где работаешь? Где прописана? Почему не проживаешь по месту прописки? - сыпал он вопросами.
- Какое ваше дело, где я проживаю? - разозлилась я.
Я живу спокойно, никого не трогаю. Работаю, после работы сижу дома. Не шумлю, пьянок с танцами не устраиваю. А отчего и почему не живу по месту прописки - это никого не касается. - разозлилась я.
- С гражданкой Каримовой знакомы? - спросил "раиотделовский".
- Кто это? Удивилась я.
- Ты мне дурочку-то не строй! - прикрикнул он.
- А вы на меня не орите. - не осталась в долгу я, лихорадочно пытаясь сообразить, кто такая "гражданка Каримова".
- Каримова Ирода Максудовна, проживающая по адресу... далее последовал Иркин адрес.
- Ирка что-ли? Так бы и сказали. А то "гражданка Каримова"... Я её фамилию вообще не знаю.
_ Ага... протянул "раиотделовский", попутно строча что-то в своих бумагах.
- Пили вместе, а фамилий не знаем...
- Кто пил? - окончательно озверела я.
"Раиотделовский" выразительно скосил глаза под раковину, где громоздились пустые бутылки и на губах его зазмеилась какая-то гадкая усмешка.
- Это не мои бутылки. - сказала я, умом понимая, что объяснение выглядит весьма идиотским.
Объяснять, что я готова была терпеть Ирку с её бутылками ради Дильки, этому менту мне совсем не хотелось.
- Да думайте вы что хотите в конце концов! Мне абсолютно без разницы! Винище - не анаша, и продажа его разрешена, так же как и хранение, и распитие! Вам хочется думать, что я запойная пьяница? Дай вам аллах здоровья! Пусть будет так. И вообще - выясняйте ПО ДЕЛУ, что вас интересует. И желательно поскорей. У меня выходной и свои планы на этот день. - выпалила я на одном дыхании.
Дальше дело пошло быстрей. "Раиотделовский" задавал вопросы про Ирку, чем занимались, во время её визитов, как она относилась к дочке, заботилась ли о ней, била ли её...
Я отвечала на вопросы, обходя острые углы и стараясь не касаться больной темы, ссылаясь на то, что при мне Ирка вела себя нормально, как любая нормальная мать... Не знаю, зачем я безбожно врала. Что-то не давало мне рассказать правду этому противному мужику. А может быть именно эта неприязнь к нему послужила причиной, что я невольно покрывала Ирку.
Во время разговора я несколько раз ловила какой-то настороженный взгляд молчаливого мужика. Он, казалось, внимательно слушал и фиксировал весь разговор, не проронив при этом ни слова, не задав ни единого вопроса.
Наконец незваные гости поднялись и двинулись к выходу.
- Если будет нужно - возможно мы вас вызовем. - бросил на прощание "раиотделовский".
- Кому "нужно"? Мне лично не нужно. И не вижу необходимости тратить время, когда по сути, не имею ни малейшего понятия о том, что вас интересует. - огрызнулась я.
Молчаливый мужик, уже на выходе обернулся и слегка задержался, роясь в карманах брюк.
- У вас ручки не найдётся? - спросил он.
Я выдернула из-за зеркала торчащий там карандаш.
- Вот мой номер телефона... Я хотел бы поговорить... Когда вам удобно... Наверное просить ваш номер телефона - неудобно... - как-то смущённо бубнил он.
Нацарапав на листке из записной книжки набор цифр - он протянул его мне и шагнул за порог.
Я с облегчением вздохнула, захлопнула дверь и не глядя бросила на тумбочку бумажку с номером.
- Какого чёрта... - подумала я.
Кто он вообще такой... Удобно... неудобно... Неудобно, блин, спать на потолке...
- Кто он вообще такой - фраиер, блин. Весь такой прилизаный -приглаженый, культурный... Чего приходил? Ничего не спрашивал... Непонятный какой-то...
Позвонить что-ли? Хотя нет... Какого чёрта?! - разозлилась я на себя.
- Кто он такой, что я вообще сижу тут и думаю о нём? Позвонить... Ага, счас! Кукиш тебе от советской власти! На душе стало как-то скверно... Вспоминать о цели визита работников милиции совсем не хотелось, но мысли вертелись вокруг Дильки, или возвращались к этому непонятному мужику.
_ О чём он желает говорить? Почему не задал интересующие вопросы, пока они все сидели здесь?
продолжение следует...
Дильку жалко