10 бестселлеров дореволюционной литературы

Современный человек пребывает в заблуждении, будто наши предки, читатели XIX и начала ХХ веков были сплошь рафинированные эстеты
10 бестселлеров дореволюционной литературы
Кто были Акунины и Донцовы, которыми зачитывались наши прадедушки?
Современный человек пребывает в заблуждении, будто наши предки, читатели XIX и начала ХХ веков были сплошь рафинированные эстеты.

Предметом их эротических грез были тургеневские девушки, а в качестве детективов они предпочитали «Преступление и наказание» и «Братьев Карамазовых». Якобы массовая литература – как пивас на лавочке – порочное приобретение нашего времени. Между тем, легкое чтение не только существовало, оно развивалось и издавалось – к началу ХХ века весьма энергично.
Выбрать десять книг среди всего многообразия была задача непростая.
Ведь почти до конца XIX века массовая литература, такая, какой мы знаем ее сейчас, не существовала. Была лубочная словесность – книжки с картинками, крупным шрифтом и часто без имени автора на обложке – в которых доступным языком пересказывались все известные сюжеты (и наши - Пушкина, Лермонтова, Карамзина, и заграничные – от Вальтера Скотта до Коцебу). И была настоящая литература, которую, например, высоколобая критика могла «затроллить», а широкий читатель – «залайкать». Или наоборот. Хотя бывали и счастливые исключения, вроде «Юрия Милославского», которого с симпатией приняли и те, и другие.
К тому же книги в XIХ веке (если это не лубок) были дороги, по 3-5 рублей (при среднем заработке чиновника 60-80 рублей). Их могли позволить себе немногие, то есть, самые образованные (тогда они были и самыми богатыми). Поэтому качественное чтение часто прорывалось в лидеры рынка.

Например - в это трудно поверить - почти акунинскую, по тогдашним меркам, популярность пережил Некрасов в 1856 году. Первый тираж сборника «Стихотворения Н. Некрасова» – 3000 – разошелся за неделю (для сравнения: прижизненные тиражи рок-звезды Пушкина не превышали 1200 экземпляров). Далее сборник переиздавался каждые два года. Сегодня трудно представить, что поэтическая книжка будет иметь такой успех. Или, скажем, «Записки охотника» И. С. Тургенева. С 1852 по 1883 год они пережили более 120 переизданий, то есть, выходили по 4 раза в год. В чем причина успеха? А вот в чем. Тема угнетенного русского народа волновала читающее общество, как сегодня курсы валют. Другое дело, что создать увлекательный цикл рассказов о курсах валют невозможно. Угнетенный русский народ – гораздо более щедрый источник вдохновения. Вероятно, поэтому сегодня нам так недостает больших писателей…
Однако, при всем изобилии серьезных авторов, сделать литературный труд стабильным источником заработка в позапрошлом веке было трудно, образованный читатель был немногочислен, а массовый – небогат. Издатели еще что-то зарабатывали, а до писателя денежки уже не доходили. Юлия Шилова – один из современных «ключевых авторов» – вряд ли бы смогла сделать себе состояние, потому что продавалась бы, например, по полтора рубля – сто экземпляров.

Впрочем, иногда хорошая литература приносила приличный заработок. Тургенев – будучи и без того небедным человеком – на «Записках» дополнительно обогатился, а первый российский детективщик Александр Шкляревский (предтеча Александры Марининой) влачил жалкое существование и умер в нужде.
…В итоге мы выбрали книжки, которые «первые начали» - заложили основу нынешней массовой литературы в России – по форме, по содержанию и по популярности, следы которой – удивительно! – есть и в современном разговорном языке.

1. М. Комаров. «Повесть о приключении английского милорда Георга и о бранденбургской маркграфине Фридерике Луизе».

Все помнят строчки из поэмы «Кому на Руси жить хорошо»: «Эх! эх! придет ли времячко …Когда мужик не Блюхера, И не милорда глупого - Белинского и Гоголя С базара понесет?» «Глупый милорд» - и есть создание Матвея Комарова «Повесть о приключении английского милорда Георга и о бранденбургской маркграфине Фридерике Луизе».
Книжка вышла в 1782 году, чтобы стать чемпионом-долгожителем среди себе подобных. Пережила более 30 переизданий (последнее – в 1918 году).
Между тем, сюжет не содержит ничего необычного для авантюрно-любовного романа того времени. Герои переживают ряд приключений на фоне картин природы и нравоучительных рассуждений, чтобы счастливо соединиться в финале. Любопытно, что проживают «милорд» с «маркграфиней» в дохристианскую эпоху, а языческие боги древней Англии называются точь-в-точь, как древнегреческие. Такой анахронизм был не редкость в литературе подобного рода.


Кроме мужика, «Приключения милорда» затронули почти все слои общества, о чем искренне недоумевал Белинский. И тут же признавался, что и «Милорд» произвел на него сильнейшее впечатление в детстве. О Матвее Комарове есть такой анекдот:
Лев Николаевич Толстой спрашивал:
- Кто самый известный русский писатель?
И на ответ - Лев Толстой - отвечал:
- Нет. Матвей Комаров.
Личность этого автора гораздо интересней книги (всего Комаров издал несколько десятков произведений в том же духе), но знаем о нем мы крайне мало. Из предисловия к «Милорду» известно, что Комаров – «житель города Москвы», с большой вероятностью мещанин и занимается литературой не для того, чтобы прославиться, а чтобы «оказать услугу обществу». И общество с благодарностью пользовалось его услугами более полутораста лет.
ГДЕ ДОСТАТЬ: Сегодня создание гения Матвея Комарова сегодня можно приобрести только у антикваров.

2. Ф. Булгарин. «Иван Выжигин, или Русский Жилблаз».

Ф. В. Булгарина подвела репутация. Дружба с Третьим отделением и слава главного христопродавца русской литературы (как мы знаем, он – в числе прочих – стучал на Пушкина, что не делает ему чести) привела к тому, что Булгарин-прозаик сегодня подзабыт. А ведь он был не таким уж скверным человеком. Например, первым среди русских литераторов заговорил о писательстве, как о профессии, негодовал, что писатель в России ниже мещанина. То есть, был таким профсоюзным деятелем и правозащитником. Сейчас бы он нам очень пригодился. А его «Иван Выжигин» стал первым русским авантюрным романом и оригинальным бестселлером.
Романы были у читателя позапрошлого века «наше все», ведь им приходилось заменять и Андрея Малахова, и Дарью Донцову, и глянцевые журналы. В частности, зачитывались «Похождениями Жиль Блаза из Сантильяны» французского писателя Лессажа. Этот шедевр плутовского жанра особенно приглянулся нашим писателям в качестве модели для сборки. Первую попытку создать русского Жиль Блаза сделал в 1814 году В. Т. Нарежный. Но его «Российский Жилблаз» ругал крепостное право и масонов, чем серьезно взбесил тогдашнего министра народного просвещения (и влиятельного масона) графа Разумовского. Весь тираж был изъят. Осторожный Булгарин учел ошибку предшественника – и крепостничество обличать не стал – ограничился мелочами: пьянством, развратом и взятками. Опубликованное в 1829 году, первое издание «Выжигина» расхватали за неделю, пришлось печатать второе. В течение 1829 года продали около семи тысяч экземпляров, а к 1832 году роман - в переводах – разошелся по Европе.


Приключения безродного сироты вызвали ожесточенную полемику среди корифеев. Зато совершенно обаяли широкого читателя. Потому что сирота, само собой, оказался очень родовитым наследником громадного состояния. От пролога к эпилогу Иван переживает взлеты и падения (но чаще взлеты), преследуемый таинственной графиней, которая желает ему смерти. Он то попадает в рабство, то в тюрьму, по пути обретая друзей-благодетелей и повсюду наблюдая широкую картину русской жизни, воровство чиновников и пороки аристократии.
«Просвещенные и невежды, умные и неразумные, дамы, старики, офицеры, купцы, чиновники, даже девушки и дети толкуют о Булгарине, о его успехах литературных...» - писал журнал «Московский телеграф».
Не обошлось и без ложки дегтя. Как и сегодня, успешные литературные «проекты» порождали продолжения и переложения, написанные другими авторами - как бы мы сейчас сказали, «фанфик». А из-за отсутствия авторского права создатели фанфика могли беспардонно паразитировать на бренде. Самым известным «фанфикером» Булгаринского бестселлера был Александр Анфимович Орлов. Весной 1831 года он разразился сразу тремя продолжениями «Ивана Выжигина», чем сильно огорчил автора, выпустившего в том же году собственный сиквел «Петр Иванович Выжигин» - о похождениях сына своего героя.
ГДЕ ДОСТАТЬ: Свободно в Сети – в нескольких библиотеках.

3. М. Загоскин. «Юрий Милославский или русские в 1612 году»

Сочинение М. Н. Загоскина появилось на свет в том же году, что «Иван Выжигин», но обрело судьбу более счастливую у ученой публики. «Поздравляю вас с успехом полным и вполне заслуженным, а публику с одним из лучших романов нынешней эпохи», – писал Пушкин Загоскину. В Пушкинской «Литературной газете» - как и во многих других - явились хвалебные рецензии. И понеслось. «Юрий Милославский» - «первый исторический роман в России», «Загоскин - русский Вальтер Скотт» и все такое. Несмотря на грамматические ошибки, за которые, по-отечески – журил Загоскина Жуковский – все признавали: «Милославский» удался. Сюжет – не оторвешься: заглавный герой – польский подданный, влюблен в русскую боярышню, которая тоже влюблена в героя, но сосватана другому. Ну и, разумеется, исторический колорит, большая политика, скандалы, интриги, дружба и вражда самой высокой пробы. Только при жизни автора (с 1829 по 1852 год) роман пережил семь переизданий, которые успешно раскупались, и, кстати, оброс фанатской «сувениркой», как какие-нибудь «Сумерки» и «Гарри Поттер»: выпускались табакерки, платки и прочие мелочи с изображением сцен из романа.


Все помнят эпизод из «Ревизора», когда Хлестаков беседует с женой и дочерью городничего:
«Анна Андреевна. Так, верно, и «Юрий Милославский» ваше сочинение?
Хлестаков. Да, это мое сочинение.
Марья Антоновна. Ах, маменька, там написано, что это господина Загоскина сочинение.
Анна Андреевна. Ну вот: я и знала, что даже здесь будешь спорить.
Хлестаков. Ах да, это правда, это точно Загоскина; а вот есть другой «Юрий Милославский», так тот уж мой».
И смешно, и показательно: «Милославский» открыл моду на исторические романы в России, кто-нибудь из последователей Загоскина мог и свое сочинение озаглавить «Юрием Милославским», как мы уже убедились на примере «Выжигина».

4. Н. Зряхов. «Битва русских с кабардинцами, или Прекрасная магометанка, умирающая на гробе своего мужа. Русская повесть в 2-х ч. с военными маршами и хорами певчих».

Когда мы сегодня говорим «битва русских с кабардинцами», имея в виду какой-нибудь бытовой конфликт, мы, сами того не ведая, вспоминаем этот шедевр массовой культуры, вышедший из печати осенью 1840 года. (на самом деле никакой такой масштабной «битвы русских с кабардинцами», достойной славы Мамаева побоища или сражения на Чудском озере, в истории не существует).
Помимо ошибок и искажений истории, легкое чтение чаще всего имело в основе чужой сюжет. Иногда он «арендовался» целиком, иногда частично. Например, Комаровский «Милорд» вдохновлен переводной повестью петровского времени «История об английском милорде Гереоне» (еще рукописной). Автор «Битвы…» завязку позаимствовал у «Кавказского пленника». Как и у Пушкина, главный герой романа Н. И. Зряхова, попадает в плен к кабардинцам. Там к нему проявляет склонность местная княжна Селима, но, в отличие от «байронического» пушкинского пленника, простодушный есаул Победоносцев испытывает к барышне ответное чувство. После цепочки приключений герои женятся, у них родится сын. Потом муж все-таки умирает от старых ран, а прекрасная кабардинка Селима испускает дух на его гробе от тоски, как и обещано в названии. Несмотря на то, что финальная интрига разоблачена уже на обложке, книга имела оглушительный успех. Возможно, связанный с тем, что кавказская тема была чрезвычайно актуальна..


«Магометанка» тоже продалась моментально и в том же году была переиздана. Следующие десять лет переиздавалась ежегодно, а в течение XIX века - всего сорок раз. Издаваясь в лубочном варианте, книга стала бестселлером среди крестьян, мещан и купечества. И само собой у «Магометанки» появился фанфик: «Битва русских с турками, или Красный мальчик», «Битва русских с кабардинцами, или Прекрасная Зелима, умирающая на могиле своего мужа» и т.д. Если бы тогда существовал закон об авторском праве, Николай Ильич Зряхов обогатился бы на судах. Но вышло все наоборот: в ту пору и одного «легкого» произведения хватало, чтобы впасть в немилость у литературного сообщества. Вот поэтому мы, к сожалению, Зряхова не читаем. Хотя автор очень занятный.
ГДЕ ДОСТАТЬ: Роману повезло больше, чем «Милорду». Он был обласкан вниманием издателей в 90-е годы ХХ века и выложен свободно в Сети.

5. В. Крестовский. «Петербургские трущобы»

Все помнят сериал «Петербургские тайны», которым страна наслаждалась в девяностые. Однако немногие знают, что источником вдохновения телешедевру послужил ныне забытый роман Всеволода Крестовского «Петербургские трущобы» (опубликованный в 1864-1866 годах). Сценаристы переписали сюжет, убрав социальные проблемы и добавив позитивчику в характеры персонажей. В романе Крестовского девяносто процентов лиц – негодяи всех мастей, почти без «позитивной» альтернативы. Но тогдашнему неизбалованному читателю и негодяев было довольно.
Богатейший авантюрный сюжет с элементами детектива рисует нам картину жизни двух поколений князей Шадурских, которые и сами порядочные сволочи, и все, кто с ними хоть как-нибудь связан, напропалую врут, предают, мошенничают и ввергают порядочных барышень в пучину разврата. Кончается все не слишком благополучно: из всех выживает только семейство Бероевых (тоже жертвы коварства Шадурских). Они спасаются бегством в Америку от свинской российской действительности. Сплошная чернуха и беспросвет. Даже ровесник «Трущоб», роман «Преступление и наказание», который многие полагают мрачным – имеет финал более оптимистический.


А простодушный читатель XIX века принял «Трущобы» с восторгом. В Петербурге даже устраивались экскурсии по местам, описанным в романе. Публика с ужасом и любопытством устремилась исследовать мир городского дна, как сегодня мы смотрим психологические триллеры. Причем это неочевидно «легкое» произведение. Все-таки публиковалась в «Отечественных записках», в толстом журнале, что могло служить определенным знаком качества. В 1867 году, когда роман издали отдельной книгой, его расхватали в считанные дни. В библиотеках выстроились очереди. Однако критика вышла такая злющая, что автор никогда больше не решился вернуться к романному жанру. Тургенев назвал «Трущобы» «чепухой», другие демонстрировали «фэ» и приписывали авторство другу Крестовского, Н. Г. Помяловскому. В результате Всеволод Владимирович увлекся военной журналистикой и историческими штудиями. Его репортажи и работы по истории высоко ценил сам государь император.
ГДЕ ДОСТАТЬ: В библиотеке Максима Мошкова текст выложен, есть и в бумажном виде.

6. А. Шкляревский «Рассказы судебного следователя» и уголовный роман.

Отцу русского детектива – как тогда говорили «уголовного романа» - не повезло больше всех. Почему-то интеллектуальная тусовка криминальный жанр особенно невзлюбила. Толстые журналы не печатали детективов, в лучшем случае беспощадно их громили. Поэтому «первомаринины» и «перводонцовы» стремились придать своим сочинениям документальности – не придумывали, а рассказывали случаи из жизни. Александр Андреевич первым попытался протащить уголовный роман в большую литературу. В отличие от европейского детектива, например, имя убийцы у Шкляревского известно читателю где-то с середины произведения. А дальше – сплошной психологизм, исследование личности преступника и тяжких обстоятельств, которые довели его до ручки. Хотя и «правду жизни» писатель немножко знал: он некоторое время проработал помощником следователя по особо важным делам.
Главным источником вдохновения Шкляревский считал не свой опыт, а творчество Ф. М. Достоевского. Несколько раз он даже к Достоевскому приходил – хотел познакомиться. Но всякий раз классика не было дома. И вот однажды Шкляревский ворвался к Федору Михайловичу, когда тот отдыхал после бессонной трудовой ночи. Опасаясь, что его опять не примут, он закричал: «Я не лакей! Я тоже писатель! Я вас разоблачу!» И убежал. Достоевский, кстати, собирался выйти к визитеру, просто не успел.


Публика читала Шкляревского с огромным интересом. Газеты охотно с ним сотрудничали, но гонорары были маленькие: вдвое меньше, чем в толстых журналах, поэтому приходилось писать много. Более 150 произведений вышло из-под пера этого плодовитого автора. Для сравнения: 2000 экземпляров «Преступления и наказания» не могли распродаться пять лет – с 1876-го по 1880-й. В эту же пятилетку у Шкляревского вышло девять книг, и все они были успешно распроданы. «Рассказы судебного следователя», «Шевельнулось тёплое чувство», «Сочинения, повести и рассказы», «Повести и рассказы», «Уголки трущобного мира», «Исповедь ссыльного» и т.д. Высокие литераторы признавали в Шкляревском только создателя «интересных пустячков» и не принимали его «в свою песочницу». Эх, знали бы они, кто придет ему на смену!
ГДЕ ДОСТАТЬ: Свободно в Сети – в нескольких библиотеках.

7. Пинкертоновщина и Роман Добрый

На рубеже XIX и ХХ веков массовая литература окончательно «расправила плечи». Грамотная аудитория необычайно возросла, но не у «Белинского и Гоголя», как мечталось народовольцам-просветителям, а у «Милорда» и «Магометанки». И эта аудитория требовала новой пищи в том же духе. Из литературных корифеев первым встревожился К. И. Чуковский: заговорил о «читателе-микроцефале», но процесс уже было не остановить. Разумеется, снова не обошлось без заграничного участия. Нат Пинкертон – вымышленный сыщик, герой анонимного цикла бульварных романов – вслед за американским читателем, обаял и европейского, и российского. Масштабы «Пинкертоновских» изданий были огромны: «Недавно мне попалась такая цифра: в одном только Петербурге за один только май месяц этого года (1910 – авт.) – по самым официальным сведениям - сыщицкой литературы разошлось 622 300 экземпляров. Значит, в год этих книжек должно было выйти в Петербурге что-то около семи с половиной миллионов», - пишет К. И. Чуковский в статье «Нат Пинкертон и современная литература». Чуковский, прочитавший 53 книжки эпопеи про американского сыщика, замечает, что единственный талант этого героя состоял «в раздавании оплеух, зуботычин, пощечин и страшных, оглушительных тумаков». Да и другие персонажи не менее кровожадны. Например, старушка, рыдающая над телом сына, тотчас успокаивается, услышав, что убийц поймают и посадят на электрический стул. Корней Иванович пришел в ужас от этой новой «литературы дикарей». А все потому, что не был знаком с жанром полицейского боевика, вторично заимствованного нами из Америки – только уже в девяностые годы ХХ века. Воистину история повторяется! А до чего узнаваемы названия пинкертоновских повестей: «Павильон крови», «Заговор негров», «Велосипедист-привидение», «Кровавый талисман». Так и хочется продолжить: «Убойная сила», «Менты в законе»…


Но вернемся к началу века. Волна «пинкертоновской» лихорадки выбросила на издательский рынок целую плеяду местных дарований. Среди них выделялся писатель Роман Лукич Антропов. Под псевдонимом Роман Добрый он издал сорок восемь брошюр про гения русского сыска Ивана Дмитриевича Путилина: «Квазимодо церкви Спаса на Сенной», «Гроб с двойным дном», «Ритуальное убийство девочки», «Отравление миллионерши-наследницы», «Петербургские вампиры-кровопийцы». Путилин – имевший много сходства со своим реальным прототипом – был поспокойней американского собрата, а по популярности почти его догнал.
ГДЕ ДОСТАТЬ: И истории про Пинкертона, и рассказы Р. Л. Антропова есть в свободном доступе в Интернете.

8. А. Амфитеатров. «Марья Лусьева».

На рубеже веков движение за равноправие женщин разрослось чрезвычайно. «Женский вопрос» обсуждали и в журналах, и в гостиных. Жалели женщин-крестьянок, работниц, и – особенно – представительниц древнейшей профессии. О том, как отреагировала литература, мы сегодня судим по «Воскресению» Толстого и «Яме» Куприна, игнорируя очень занятную книжку, которая наделала шуму не меньше, а вышла из печати на пять лет раньше «Ямы», в 1903 году. Роман А. В. Амфитеатрова «Марья Лусьева» – полные драматизма приключения барышни обедневшего дворянского рода, которую обманом увлекают на скользкий путь продажной любви - взбудоражила читателя. В конце книги, в отличие от своих литературных коллег, героиня счастливо избавляется от супостатов-эксплуататоров, да еще и с деньгами. Как мы видели выше, русская литература – даже массовая – не всегда баловала публику хэппи-эндами. Можно себе представить, как понравилась эта история! Особенно самому автору, потому что в 1910 году он предпринял продолжение – «Марья Лусьева за границей», которое снова имело успех. К Амфитеатрову очень хорошо относился Горький, а М. А. Булгаков был преданным фанатом писателя, даже упоминает его в своих произведениях.


ГДЕ ДОСТАТЬ: Можно купить в интернет-магазинах, в свободном доступе есть только аудиокнига.

9. В. Крыжановская-Рочестер. Пенталогия «Маги».

Наряду с детективами читатель начала ХХ века питал живую склонность к теме мистического. На волне этого интереса поднялся талант писательницы Веры Крыжановской-Рочестер. Личностью она была совершенно незаурядной. Например, считала, что пишет не сама: в нее вселяется дух английского поэта Джона Уилмота, графа Рочестера и водит ее рукой по бумаге. Любопытно, но писала она при этом прозой и не по-английски, а по-французски, и только потом переводила на русский язык. Каким боком присоседился к этому процессу Уилмот, не очень понятно. Однако из благодарности к соавтору Вера Ивановна взяла псевдоним «Рочестер». Писала она и детективы, и женские романы, как выразился Горький, «для малокультурного читателя, падкого на ужасы и сенсации». Но поистине новаторской считают ее фантастику. Герои пенталогии «Маги» (издававшейся с 1901 по 1916 год) первыми в русской литературе совершают межпланетные путешествия на космических кораблях, перемещаются во времени и гуляют взад-вперед по параллельным мирам. Метод телепортации она вообще описала первой в мировой фантастике. Возможно, «Магов» бы издавали и переиздавали дальше, но случилась революция, а в советском обществе места писательнице-спиритуалисту не нашлось. Она эмигрировала в Эстонию, где умерла от чахотки.


ГДЕ ДОСТАТЬ: Наследие Крыжановской оценили, наконец, издатели девяностых годов прошлого века. Ее книги теперь продаются в Интернете и свободно выложены в электронных библиотеках.

10. А. Вербицкая. «Ключи счастья».

Анастасия Алексеевна – видная представительница «дамского направления» - была сверхпопулярна на рубеже веков. В 1915 году тиражи ее изданий достигли 280 тысяч экземпляров. Ее книги пять раз экранизировались. Роман «Ключи счастья» так хорошо раскупился в 1909 году, что в следующие три года Вербицкая накатала ему продолжение – в шесть книг. Однако наша современница, если прочтет этот дамский роман, будет неслабо удивлена. Главная героиня Мария Ельцова, в отличие от ее современных сестер, вовсе не мечтает побыстрее замуж за богатенького буратину. У Марии три поклонника, среди них, кстати, миллионщик. Но плевала она на миллионы. Она крутит «свободную любовь» с нищим аристократом, рождает ребенка – вне брака. Но и даже после этого замуж ее калачом не заманишь. На предложение руки (тому самому богачу!) она отвечает: «Я сама хочу подняться на высоту, Марк. На ту высоту, о которой грежу. Без твоей помощи, без твоего имени и без твоих денег... Я не уважала бы себя, если бы чувствовала иначе». Вот такая странная барышня! Я не говорю уже о том, какой странный миллионер: прижила ребенка от другого, а он все равно жениться хочет! Мы-то думали, они там, в позапрошлом веке только ручки целовали, а там такая сексуальная революция.



ГДЕ ДОСТАТЬ: Свободно в библиотеке Максима Мошкова.

++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

Статья целиком и полностью инетовская, Помидоры и тапки не принимаю. Убрала только пару фраз, где проводятся параллели с современной политикой-я помню о моратории
Из всего списка читала только "Петербургские трушобы". Не удалось в своё время посмотерть сериал - видела урывками, слышала, как народ хвалил, решила прочитать. Кто же знал, что сериал и книга, особенно в этом случае - это небо и земля?
Не жалею о том, что прочитала - всё же написанное более жизнено выглядит, чем то, что показано в сериале. Да и не было бы у сериала успеха, снимай его режисёр строго по книге. Чернуха малоинтересна