Аферист

После выгрузки в Гамбурге, проверяя осадки судна, я пришёл к выводу, что в балластных танках накопилось грязи более чем достаточно. Арифметика тут простая. Когда грузят судно, балласт откачивают.
И если в танках грязь, то, естественно, судно груза возьмёт меньше. А возить ил и песок – вещь непозволительная. Вот и приказал я боцману навести порядок в этом вопросе.

Зачистка балластных танков – работа хоть и муторная, но несложная. Но вот вскрыть их! Это может быть покруче месячной выработки негра на плантации. Четырнадцать горловин с шестьюдесятью огромными гайками каждая, которые не отдавались с постройки теплохода.

Боцман посмотрел на меня, как на врага народа.
-Может, объявим субботник, и – всей командой?-
посочувствовал я ему.
-Субботник – это праздник труда, плавно перерастающий в пьянку,-
философски заметил он, но тут же повеселел:
-Штурман, давай погодим немного. В первом нашем порту всё будет о’кэй.

Первым нашим портом оказался Калининград. Связанные с прибытием судна хлопоты были в самом разгаре. На борту работала комиссия контрольно-пропускного пункта. Всё шло, как обычно, когда я вдруг почувствовал какой-то странный интерес к своей скромной персоне.
-Вы – грузовой помощник?-
обратился ко мне таможенник, внимательно глядя прямо в глаза. Я ещё раз назвал свою фамилию и должность. Он отложил в сторону папку с документами и опять уставился на меня:
-Значит, груза на борту нет?
-Вы же видите по бумагам, что пришли в балласте,-
непонятное беспокойство стало закрадываться в душу.
В кают-компанию вошёл ещё один таможенник и сразу же присоединился к своему коллеге:
-Предметов, запрещённых к провозу через границу, не имеется?
На глупые вопросы хочется отвечать глупо.
-Всё запрещённое в Гамбурге не успели погрузить,-
стараясь быть спокойным, огрызнулся я.

Такого, конечно, не следовало делать. Люди этой профессии начисто лишены чувства юмора. Шутить с ними категорически противопоказано. Тут к нам присоединился ещё и пограничник со своим традиционным до тупости вопросом:
-Посторонних лиц на судне нет?
-В каждом трюме сидит по диверсанту с гранатомётом,-
всё-таки сорвался я.
-А когда последний раз вскрывали балластные танки?-
у всех троих глаза запылали жадным охотничьим блеском.
-Вообще никогда не вскрывали,-
меня уже начинало потряхивать.
-А почему на крепёжных гайках свежие сколы ржавчины?
-Чего ржавчины?
-Свежие сколы ржавчины,-
они, обступив со всех сторон, пожирали меня глазами:
-Не будете ли вы так любезны пройти с нами на грузовую палубу с целью выяснения наличия в балластных танках посторонних лиц или предметов, запрещённых к ввозу в страну.

Когда эта публика начинает говорить подобным языком, тут уж добра не жди.
-Ничего там нет, кроме грязи. Но, если вы настаиваете, отчего же не пройти,-
поднялся я, из последних сил пытаясь сохранить остатки хладнокровия.
После духоты кают-компании лицо приятно обожгло морозным воздухом. Но насладиться свежестью осеннего утра не удалось. По причалу маршировал взвод солдат, одетых в комбинезоны.

В руках они несли гаечные ключи и какие-то непонятные инструменты. Через минуту их зелёные фуражки замелькали по всей палубе. Они, как мухи, облепили горловины балластных танков. Злополучные крышки с грохотом одна за другой стали отлетать в сторону.
-Ну-с, приступим,-
таможенник, натягивая рабочую куртку и проверяя фонарик, улыбнулся мне, как удав кролику, и нырнул в тёмную горловину.

Разочарованию его не было предела, когда коллеги помогали своему перемазанному балластной грязью товарищу выбраться обратно. Началось что-то невообразимое. Они по одному и по несколько человек сразу, как львы, бросались в тёмные сырые танки. Судно гудело, словно пчелиный улей. Я смотрел на весь этот бедлам с отвисшей челюстью, не в силах осознать происходящего.
-Во дают. Ну прямо кино и немцы,-
рядом со мной появился боцман. Он хозяйским глазом окинул палубу:
-Только бы гайки не растеряли, черти.
-Ты ржавчину молотком обдолбил?-
повернулся я к нему.
-А чего? Пусть пользу приносят. Не всё же им людям нервы портить,-
он даже не посмотрел в мою сторону.

Но, как и всё на свете, закончился и этот идиотизм. Взаимных извинений было много. Проводив до трапа комиссию и в последний раз выслушав, что в жизни всякое бывает, я не успел повернуться, как опять столкнулся с боцманом.
-Ну и что ты мне скажешь, аферист?-
набросился я на него.
-К вечеру танки будут зачищены,-
он даже не моргнул глазом.

Я не знаю, что бы с ним сделал, но к концу дня зачистка действительно была закончена, и мне ничего не оставалось, как объявить ему благодарность.