Жила была на свете Любовь. И был у нее, как полагается, Предмет Любви. Им было очень хорошо вместе, покуда они смотрели друг на друга влюбленными глазами. Но время шло, и Предмет все реже стал смотреть на Любовь так, как раньше. Ей теперь приходилось спрашивать у него:
— Ты меня любишь?..
— Что? — отвечал Предмет. — А, ты об этом… Конечно, люблю. Не веришь?
Любовь, конечно, верила — и доверчиво прижималась щекой к плечу своего Предмета.
Так Любовь стала Верой.
Она верила своему Предмету безоглядно, даже когда он стал реже появляться дома, даже когда от него стало пахнуть чужими духами. А потом Предмет и вовсе пропал, и верить стало некому. От Предмета остались кое-какие мелочи: зубная щетка, сношенные тапочки, треснувшая кружка. Вера ничего не выбрасывала.
«Это глупо, конечно, — думала она. — Бессмысленно даже надеяться… Но вдруг он все-таки вернется?»
Так Вера стала Надеждой.
Она живет — и ждет. Живет — и надеется. Она умирает последней — и все никак не умрет.
Ей нельзя умирать — потому что после нее может прийти Ненависть…
я вот и боюсь этой ненависти