Православие.

Повесть афонского монаха о видении во время панихиды.

Была Родительская Суббота. Кончилась Литургия. Одни прихожане стали выходить из Церкви, другие стали собираться возле кануна, стоящего по обыкновению посредине храма. Я же стоял на клиросе. Вышли из Алтаря священник с диаконом. Священник возгласил: «Благословен Бог наш всегда ныне и присно и во веки веков! Аминь». Молящиеся стали получать от диакона возженные им свечи для соборной молитвы об усопших. В это время - мне было открыто - очень много народа стало входить в храм в двери, в окна и сквозь стены. Церковь заполнилась массой прозрачных теней. Отчетливо различал я в странных гостях священников и императоров, епископов и чернорабочих, дряхлого старика и ребенка, бедную женщину и светскую даму, богатея и нищаго... Безшумно и плотно они окружили священника, но почему-то не могли подойти к кануну. Я же не мог оторвать глаз от этой удивительной картины.


Наконец, этих духов набралось так много, что живые присутствующие казались нарисованными яркими картинками на фоне «пришельцев». Во время панихиды все тени подходили к священному Алтарю, склоняли головы и колени, как бы ожидая приговора. Усопшие дети протягивали руки к горящим свечам на кануне и в руках верующих. И тут я увидел более удивительную картину: диакон стал читать записки за упокой, а в массе духов то одна, то другая фигура зажигалась радостным светом, озаряя собор теней, - непомянутые подходили к вспыхнувшим от помина, глядели на них взглядом, полным любви, радости и умиротворения. Кок будто у поминаемых появлялась духовная свеча в руках!


Я стал наблюдать за общей группой молящихся, которая ничего не замечая, смешалась с дрожащими в светлых лучах призраками из потустороннего мира, и увидел новую картину. В тс время, когда произносились слова священнаго песнопения; «Благословен еси Господи, научи мя оправданием Твоим» или «Сам Господи, упокой души усопших раб Твоих», я увидел, как лица живых озарялись одинаковым светом с лицами, стоящими около них отшедших. Мне видно было как сердца всех сливались в одно большое сердце, как слезы радости текли из глаз тех, кто носил телесную оболочку, и в то же время кокою горячею любовью, без предельной преданностью горели глаза тех из «призраков», которых поминали.


Наконец, при облаке дыма благовонного кадила раздался дивный молитвенный призыв: «Со святыми упокой...», и я увидел, как вся Церковь, как один человек, встала на колени, помянутые молились за присутствующих и за себя, а непомянутые - только за себя.
По мере прочитывания списка в толпе безмолвных теней все больше появлялось радостных лиц. Когда записки были прочитаны все, я увидел очень многих с грустными лицами, с поникшей головой - это те, которых не оказалось в списках, кого не помянули. Усопшие были так удручены, как те, которых хотели пригласить на праздник, но забыли в последний момент. Некоторые с надеждой и тревогой посматривали на входную дверь, ожидая кого-нибудь из живых родственников: может, хоть кто-то придет и сам помянет их в храме!


Панихида закончилась. Затухли свечи. Священник произнес отпуст, и тени, стоявшие передо мною, исчезли, Я не в силах передать как велик и отраден для усопших обряд поминовения Православной Церкви, и как грустно бывает тем, кто, преданный забвению, остался без помина, без духовной радости потустороннего мира.

Когда же мы поймем, что равнодушие к нашим усопшим замедляет их прощение от Господа, духовное обновление и освобождение из мрачных предадовых мест? Наши «покойники» жаждут наших поминаний и для этого являются нам во снах накануне их земных юбилеев или перед Родительскими Субботами. Самую великую радость души усопших получают как милость Божию, приближающую их к Царству Небесному от помина на проскомидии, когда за них вынимается частица. Но и каждое наше слово памяти, мысль, общение с ними моментально отзывается в усопшем. Причем доброе воспоминание им отрадно, а злое вызывает в них угрызение совести. Невозможно представить ужасы загробных мук дурных людей, нераскаявшихся. оставивших в людях после себя обиды, боль, горечь – всех тех, которых трудно вспомнить добром! Вот почему законы народнаго милосердия призывают не говорить дурно об усопших, чтобы не бередить их душевные раны.