Часть 32. Под сенью преподобного Сергия.

О барнаульском чуде стало известно в Троице-Сергиевой Лавре. Приезжали паломники из далеких стран:


— Где тут у вас женщина, которая воскресла? Слышали об этом монахи, да подробно рассказать не могут: Клавдия Устюжанина в Сибири, куда иностранцам доступа не было.

Игумен Лаврентий и игумен Наум (сейчас они оба архимандриты) пригласили ее в Загорск — она нужна была как живой свидетель...


Собралось лаврское духовенство. Когда Клавдия, стоя на коленях, все рассказала старцам (она называла одного из них — архимандрит Серафим, имени второго я не знаю) — они плакали перед иконой Спасителя, просили Господа, чтоб Он весь мир оставил в мире для покаяния. Они почувствовали, что эта проповедь — живая, что свидетельство Клавдии Устюжаниной — послание с Неба на нашу землю, чтоб нас разбудить от греха, чтобы мы осудили свои греховные поступки и жили готовыми к встрече с Господом...


Клавдии Никитичне все тяжелее становилось жить в Барнауле. Но она не сразу решилась переехать под сень преподобного Сергия. Не стесняясь, она открыто рассказала мне о причинах такой неторопливости. Дело в том, что в первый приезд в Загорск ее кормили бородинским хлебом, который ей очень не понравился. Ведь она, работая продавцом, привыкла к белому сибирскому — пышному, душистому.


И когда стали ее приглашать в Загорск жить — она (такая уж противная была!) не поехала... из-за хлеба. Через какое-то время приехала женщина с письмом из Лавры, чтобы помочь ей продать дом и хозяйство. Клавдия опять не поехала — и опять из-за хлеба. И в третий раз отказалась переезжать. А потом задумалась:

«Поняла я после этого, что теперь враг будет меня выгонять! Вижу во сне: приходят две черные женщины, и у них рога на голове.

Проснулась: думаю — Боже мой, что же со мной будет дальше?

Вдруг после обеда приходят... две женщины — и прямо к столу. Разворачивают документы: "Распишитесь — вам письменное предупреждение, чтобы к вам никто ни шагу. А то какого-то Бога тут проповедуете".

Я не знала этих женщин, но догадалась, что они из исполкома. Распахнула я двери и говорю им: "А ну-ка, давайте, уходите! Указывать мне пришли! Меня Господь воскресил, чтобы я всем об этом рассказывала. А из ваших предупреждений ничего не получится!"»


Клавдия была резкая, но справедливая — за словом в карман не полезет, всегда режет правду, как ножом... Ушли эти женщины, но пригрозили на прощание:

— Мы уйдем, но вместо нас другие люди приедут! Они с вами по-другому говорить будут. Понятно?

— Я все поняла: милиция приедет! — ответила им Клавдия и, почувствовав неладное, побежала к Агафье, которая жила через дорогу.

— Помоги мне собраться!

В чемодан вещи складывать уже некогда — побросали кое-как в мешок. Вдруг увидела в окно: двое милиционеров к дверям идут — значит, милиция уже приехала...

— Ой, Агафьюшка! Закрывай скорее меня в шифоньер! Милиционеры заходят:

— Здравствуйте! А где хозяйка?

— Она в школу ушла, к Андрюше, — схитрила Агафья. Они и ушли. Открывает Агафья шифоньер — а Клавдия вся взмокла от волнения.

— Слава Богу! Пронесло...

Надо выходить. А вдруг у дома караулят? Пришлось уходить задами, чтобы милиция не увидела.


Перехватила Клавдия Никитична Андрюшу по пути из школы — и, оставив домовничать соседа, поехали они в Загорск. Спустя некоторое время купили домик в маленьком городке Струнино — невдалеке от Загорска. Там, под сенью преподобного Сергия, и жила Клавдия, благовествуя людям обо всем, что сделал для нее Господь, — четырнадцать лет жизни было ей даровано после неизлечимой болезни: рака с метастазами... А сыночка ее Бог призвал на путь священства — он закончил семинарию и Духовную академию в Загорске.


* * *
Как мне и было предсказано в 1948 году, мне довелось встретиться с Клавдией Устюжаниной всего пять раз. Три раза я был у нее в Барнауле. Два раза встречался в Струнине, когда был уже дьяконом, — приезжал со своим сыном Петром, он тогда как раз поступал в семинарию... Ну и Андрюша, которого я так полюбил, тоже священником стал — служит теперь в Успенском монастыре г. Александрова...


У меня, как я уже говорил, сомнений в воскрешении Клавдии никогда не было. Господь воскресил Клавдию Никитичну для поддержки нашей веры — это великая проповедь. Великая благодать посетила православных для подкрепления всех нас. Надо благодарить Господа за такой великий дар.
Но встречал я и другое отношение. Помню, рассказывал об этом случае одному человеку.

Он был другом моего отца — хороший, образованный человек. Прежде в Бога верил. А в 30-е годы, когда разрушили церкви, веру потерял. Рассказал я про барнаульское чудо, а он и говорит мне:

— Ну, милок, хорошую ты сказку рассказываешь. Но я не верю, что есть Бог и что у человека есть душа. Умер, закопают — и все!..

А потом он сам умер. Где-то сейчас его душа? Молюсь за него...

Да, по вере каждому дается. «Я не имела веры, а Господь меня пожалел», — часто говорила Клавдия Никитична Устюжанина. Будем и мы молить Господа о милости к нам, маловерным...