Многовековые усилия человечества позволили вырастить поколение, которому совершенно нечем заняться…

Экономика — процветающая дисциплина. Ведущие экономисты получают очень серьезные деньги, они работают в солидных институтах, пишут хорошо продающиеся монографии, учебники и научно-популярную литературу. Но удивительным образом их абсолютно никто не слушает: в самом деле, если бы экономика была наукой, ей бы, возможно, удалось менять мир, как это делают физика и химия, или хотя бы объяснять его, как астрономия. Но, похоже, что к величайшей войне и возможному самоистреблению человечества приведут именно просчеты в экономике и невнимание к ней со стороны правительств, которые решают свои локальные задачи, не видя за деревьями леса.

Саботаж ненужных людей

Главная проблема современной экономики — миллиарды свободных рук. Наше неустанное размножение и технический прогресс привели к тому, что людям попросту нечем всерьез заняться. Эта проблема, в свою очередь, вызывает две противоположные, но одинаково деструктивные реакции — луддитство и паразитизм.

Кстати, в связи с последними реформами образования нелишним будет объяснить, кто такие луддиты. Это простые английские работяги, которые чуть более двухсот лет назад поняли, что машины, в первую очередь станки, лишают их рабочих мест. Все началось с уничтожения двух чулочных станков, после установки которых хозяева выбросили на улицу вязальщиц, и вспыхнуло по всей Англии. Люди ломали технику, чтобы сохранить свои рабочие места. Правительство выступило на стороне станков, введя смертную казнь за «убийство» машин — только так удалось подавить луддитские мятежи, первую в истории человечества войну людей против машин.

История любит повторяться в виде фарса. Современные русские луддиты — это в первую очередь чиновничество всех мастей и рангов, отчаянно сопротивляющееся введению простых и ясных систем учета и контроля, созданию единых баз данных, ликвидации бесконечных и бессмысленных очередей за справками, которые должны находиться на расстоянии одного клика. Хорошая база должна упразднить четыре пятых российского чиновничества, от рядовых «конфетниц» до начальников главков, и это сословие прекрасно видит опасность.

Но движение тех, настоящих луддитов, не прошло бесследно, приведя в итоге к формированию второй тенденции — паразитизма, выросшего из социальных гарантий. Действительно, очевидный технический прогресс приводит к тому, что число людей, объективно не нужных для обеспечения благосостояния общества, растет, и в итоге эти «лишние» люди либо занимаются совершенно бессмысленной работой, либо напрямую сидят на шее у государства, то есть у более «полезных» граждан. Весь XIX век социальная защищенность «третьего сословия» росла медленно и неуверенно, но бурные события 1917–1918 годов в России и Германии ускорили процесс в разы: капитал оказался способен к адаптации в целях самозащиты. В результате западное общество получило то, что имеет сейчас, — приоритет социальных обязательств над здравым смыслом. С одной стороны, это помогает выжить обездоленным, с другой — провоцирует вполне здоровых людей не особо напрягаться.

Хотя справедливости ради надо сказать, что даже если бы они пошли работать, проку от этого не было бы. Потому что современная работа в большинстве случаев выполняет социальную, а не экономическую функцию — просто чтобы люди были чем-то заняты.

И любому правительству очень важно, чтобы они не догадывались о собственной ненужности.

Экономика по Салтыкову-Щедрину

Доля трудоспособных россиян, занятых в сельском хозяйстве, — около 10%, доля этой отрасли в ВВП — менее 5%. Понятно, что есть определенный мультипликативный эффект — производителям питания нужны техника, перевозчики, склады, но в любом случае каждый российский крестьянин, кроме себя, кормит около 12 человек, и еще примерно 8 человек питаются импортными продуктами (цифры условные, но близкие к истине). А ведь урожайность и производительность труда у нас весьма низки: в теплых странах Запада с учетом их масштабного продовольственного экспорта соотношение «кормящих» и «кормящихся» еще более впечатляющее. Сказка Салтыкова-Щедрина про мужика и двух генералов давно стала реальностью, как и вообще вся сатирическая часть его творчества.

Да, есть добывающая и обрабатывающая промышленность, но и там доля работников стремительно снижается. А ведь мы только стоим на пороге величайшей технологической революции — замены станков 3D-принтерами, что в разы сократит потребность в рабочих руках.

К слову, не надо впадать в интеллигентское самобичевание и считать, что вся наука и промышленность — дело благородное. Безусловно, мы видели на своем веку великие изобретения и внедрения: мобильные телефоны существенно упростили трудовое и личное общение; интернет решил проблему географического неравенства доступа к знаниям. Но чаще бывает иначе — скажем, сотни инженеров несколько лет работали над тем, чтобы создать экран с закругленными краями, тысячи рабочих перешли на соответствующие производственные линии, а тысячи маркетологов нашли способ продать эту абсолютно ненужную «опцию» миллионам потребителей.

Так мы плавно переходим от производства к сфере услуг, в которой прямо или косвенно заняты 65% официально работающих россиян, в том числе — с высочайшей долей вероятности — и вы, дорогой читатель. И не надо думать, что 65% — это по нынешним меркам много. В Евросоюзе услугами занимаются 74%, в США — 81% трудоспособного населения. То есть на каждого американского крестьянина или слесаря приходится четыре клерка, которые жаждут предоставить какую-нибудь услугу. И ладно бы эти клерки получали в разы меньше — все ровно наоборот.

Да, услуга услуге рознь — в современной классификации профессий туда попадают и медики, и учителя. И все же главными субъектами экономики внезапно стали перекупщики, коучи, маркетологи, консультанты, пиар-менеджеры. Они уже работают в госструктурах, их приглашают на оборонные предприятия, без них невозможно булку и стакан молока продать.

Цивилизация симулякров. Продавцы воздуха. Лицемерие в абсолюте.

Долго это продолжаться не сможет.

На пути деградации

И здесь надо сказать очень непопулярную вещь: нас, людей, становится слишком много. Настолько много, что из созидающего вида мы на глазах превращаемся в паразитирующий, целиком и полностью зависящий от ресурсов планеты и практически не умеющий их возобновлять. Чем больше становится нас, тем меньше работы на каждого и тем острее битва за ресурсы: люди, которые не делают ничего полезного, особенно любят вкусно кушать и хорошо одеваться. При этом почти каждая нация считает собственную многочисленность важным конкурентным преимуществом в будущих столкновениях, а это лишь усугубляет означенную проблему. Как видим, к обнищанию наций приводит не только гонка вооружений, но и гонка рождений.

Скученность населения в южных странах приводит к распространению нищеты и эпидемий, и эту проблему люди решают еще более яростным размножением. Усугубляются проблемы и в «цивилизованном» мире — появляются новые болезни, растет число детей с отклонениями, ученым приходится «модифицировать» растения и скот, потому что обычной пищи на всех уже не хватает.

Интересно, что бенефициарами щедрой социальной политики и поощрения рождаемости будущего пушечного мяса чаще всего являются самые отсталые культуры, ухитряющиеся паразитировать даже на паразитах «золотого миллиарда». Это видно и в России, где целые регионы «тоже россиян» пытаются жить за счет материнского капитала, и в Европе с ее обаятельными гражданами и гостями азиатско-магрибского происхождения, и в США, где республиканцы или демократы выигрывают выборы в первую очередь благодаря более умелому использованию «мексиканского фактора».

Никакая известная биологическая структура не бывает построена на том, чтобы 8–10% особей кормили остальных. Да, человек не животное, у него есть мораль, но, когда мораль начинает оправдывать паразитизм, мы оказываемся в тупике.

***

Если нам не удастся осознать этот тупик — не только на правительственном, но и на человеческом уровне, — нас ждет крайне неприятное развитие событий. Накопление оружия, взаимная ненависть, исчерпание плодородия почв, заражение вод приведут к тому, что через 100 лет людей на Земле будет ощутимо меньше, чем сейчас — через экологическую катастрофу (например, пандемию), третью мировую войну или, что наиболее вероятно, сочетание этих вариантов.

Своим ненасытным потреблением мы сами приблизили катастрофу, которая еще 200 лет назад, во времена первых луддитов казалась невозможной. Единственный способ отменить или отсрочить ее — стараться жить полезной жизнью, полезной не только для себя, но и для других. Сегодня и всегда.