Жизнь без мультиварки

Всякий раз, когда женщины в социальных сетях и на форумах жалуются, как выматывает их домашняя работа, обязательно найдутся комментаторы, которые вспомнят, что «наши бабки справлялись без стиральных машин и мультиварок». Современные домохозяйки, сообщат радетели традиций, просто ленивы и избалованы — ведь о какой усталости может идти речь, если больше не нужно стирать в проруби, а курицу можно купить в супермаркете, а не растить, забивать, ощипывать и потрошить собственноручно.

Плохая, плохая мать: как мы на самом деле относимся к молодым матерям
Современных мам и домохозяек стыдят за их «нытье» — как могут они жаловаться, когда их предшественницы без современной техники вели хозяйство, обихаживали мужа и прочую скотину, рожали и воспитывали детей? О какой усталости может идти речь, когда мультиварка сама варит, робот-пылесос без твоего участия драит пол, а стиральная машинка полощет белье? Но давайте-ка разберемся, действительно ли все так и женщины раньше справлялись с гораздо большим количеством домашней работы, не считая это какой-то проблемой.

Начнем с наших прабабушек — тех самых, которые стирали в проруби и пряли при лучине. Очень часто, живописуя быт этих женщин, псевдославянские паблики присовокупляют стилизованную современную фотографию со светловолосой красавицей в льняном платье с венком на голове, за руку которой держится очаровательный пухлый ребенок (или сразу несколько). Упоминается также, что уже в семь лет эта женщина умела топить печь, готовить пироги, кормить кур, доить корову, прясть, ткать, вышивать, вязать и выполнять еще двадцать домашних дел.

В действительности все было не так радужно. В 1914 году вышла книга Ольги Семеновой-Тян-Шанской «Жизнь Ивана», повествующая о быте крестьян до революции. Сама Ольга родилась в 1863 году и большую часть года проводила в деревне, наблюдая за крестьянами, разговаривая с ними и записывая все, что так или иначе имело отношение к быту в деревне. Вот несколько цитат из книги.

«Представления [крестьян] о красоте очень примитивны. Женщины в нашей местности, безусловно, красивы, рослы и лет в пятнадцати-шестнадцати недурно сложены (после шестнадцати фигуры у них портятся благодаря тяжелой работе). Чем раньше выходит замуж девушка, тем скорее она приобретает отцветший, изможденный вид».

«Матери на третий и на четвертый день после родов встают и принимаются за домашнюю работу, иногда даже за тяжелую — вроде замешивания хлебов и сажания их в печь. Иногда даже на другой день после родов родильница уже затапливает печь сама. При таких условиях бабе, конечно, долго „не можется“, и уход за ребенком самый плохой: он преет в грязной люльке, в мокрой пеленке, надрывается от голодного крику, пупок у него пухнет и болит — „грызь“ (грыжа), как говорят бабы».

«Мать идет в поле на работу дней через пять-семь после родов, ребенка либо берет с собой, либо, если поле близко и можно прибежать накормить ребенка, оставляет его на попечение „старухи“ или старшей сестры».

«От тяжелой работы непосредственно вслед за родами у редкой бабы не бывает в большей или меньшей степени опущения матки. Иногда такие опущения матки («золотника») принимают очень тяжелую форму, а в легкой, по мнению бабки, это даже «совсем» ничего. Бывают опущения матки даже у девушек (очень молоденьких) от непосильной работы: «живот сорвала».

«Смертность детей бывает наивысшая летом, Петровками, и особенно в рабочую пору, когда беспризорные дети питаются кое-чем и кое-как, когда они едят и огурцы, и незрелые яблоки, и всякую зеленуху. Главная причина смертности — дизентерия, понос. Что касается до процента смертности, то в большинстве семей умирает более половины всех рожденных детей. Редкая баба не родит восьми, а то и десяти, двенадцати ребят, а из них остается в живых три-четыре».

Если выйти из пабликов с фотографиями румяных блондинок и обратиться к историческим источникам, становится понятно: наши бабки не справлялись — они выживали, уже к 30 годам превращаясь в глубоко больных старух. Они, разумеется, не жаловались — просто потому, что не знали другой жизни. И мужчины эту самую жизнь, состоящую не только из выматывающего труда, старались от них как можно дольше скрывать Например, как рассказывают авторы вышедшей в 1983 году книги «Труд и быт советских женщин», после революции мужья препятствовали образованию своих жен, говоря, что «наши бабы и без грамоты хороши, а если им дать грамоту, то они, пожалуй, нас совсем слушаться не станут». В докладе Сибревкома о вовлечении женщин в работу Советов в 1925 году говорится, что «мужики, чтобы помешать «бабам» организовываться, устраивали препятствия вплоть до избиения своих жен и запирания их на замок».

Но перейдем от наших прабабушек к бабушкам и матерям. В советский период для женщин было сделано очень много, начиная от их образования и создания сети яслей и детских садов и заканчивая просветительской работой. В журналах публиковались зарисовки, ненавязчиво подводящие читательниц к мысли, что быт семьи — это не только их обязанность. Например, вот фрагмент рассказа о Фекле Чекуновой, которая ставила своего мужа перед фактом: «Ты, Иван, сам обед свари, мне некогда, сегодня — делегатское. Ворчишь все, что плохие обеды из столовки приношу, — так свари, я посмотрю твое искусство…»

Уже к 1953 году средняя продолжительность жизни женщин выросла вдвое по сравнению с дореволюционной Россией: 70 лет против 33 в 1914 году. Младенческая смертность упала в четыре раза. Сократилось и количество домашних дел, но нюанс заключается в том, что в первую очередь исчезли из быта «мужские» работы (за годы советской власти в них просто пропала необходимость из-за урбанизации и кардинального изменения условий жизни), круг же «женских» обязанностей лишь незначительно сократился. В книге «Труд и быт советских женщин» приводятся цифры: в 1978 году в неделю мужчины тратили на домашний труд 11 часов в неделю, женщины — 26. На «повседневную культурную жизнь» (чтение, просмотр телепередач, посещение кино и театра, самодеятельность) у мужчин уходил 21 час в неделю, у женщин — 13.

Дисбаланс очевиден. Устраивал ли он женщин? Разумеется, нет. В «Труде и быте советских женщин» приводятся результаты анкетирования: на вопрос о том, что является основным тормозом для их продвижения по карьерной лестнице, более трети работающих женщин указали на занятость домашней работой и воспитанием детей. Приводится и статистика: с повышением числа детей увеличивался разрыв между отцом и матерью в интенсивности повышения профессионального статуса (карьерный рост женщин-матерей сдерживался, в то время как у мужчин число детей в семье практически не влияло на повышение их социально-профессионального статуса).

Иными словами, даже несмотря на то, что быт радикально изменился, домашние обязанности для женщин не перестали быть проблемой и тормозом. И женщины осознавали несправедливость, а не предавались круглосуточно радости от того, что стирать можно уже не в проруби, а в тазу и с горячей водой, а то и вовсе в стиральной машинке (которая в то время больше напоминала огромное ведро с мотором в днище и требовала постоянного внимания). Так что если вам ещё раз кто-то скажет, что раньше женщины прекрасно обходились без роботов-пылесосов, подгузников и кухонных комбайнов, отправьте его… Ну, хотя бы стирать при помощи «Вятки» с ручным сливом воды.

Итак, 40 лет назад женщины хотя и справлялись с домашним трудом, не особенно радовались его количеству и осознавали, что он препятствует их развитию в профессиональном плане. Изменилось ли что-то принципиально сейчас?

И вот тут нас ожидает большой сюрприз. В статье «Мужчины и женщины в сфере домашнего труда: логика экономической рациональности против логики гендерной идентичности?» преподавательницы ВШЭ Мезенцевой Елены приводится статистика занятости домашней работой: у мужчин в неделю это 14 часов, у женщин — 30. То есть даже больше, чем это было в 1978 году, хотя, казалось бы, мультиварки и посудомоечные машины бороздят кухонные пространства, а роботы-пылесосы без всякого участия домохозяек избавляют квартиру от пыли.

Так в чем же дело? Ответ очень простой: сейчас к качеству быта предъявляются совершенно иные требования, чем 20−30 лет назад. Когда стирка — мероприятие на четыре часа, ее не будут устраивать ежедневно. Никаких только что приготовленных обедов — для них было сложно не только выкроить время, но и достать продукты. Самостоятельность детей была не столько результатом воспитания, сколько тем, что они были предоставлены сами себе. Люди, рассказывающие, что раньше женщины легко обходились без бытовой техники, окажись они в мире без стиралок и мультиварок, уже через неделю запросились бы домой.

Я попросила своих френдесс поделиться воспоминаниями о быте их мам и бабушек и о том, какой ценой он давался женщинам, и вот что они рассказали.

«Мылись (ну, в современном понимании) в деревне во времена детства моей мамы раз в месяц, как сосед баню топил. А так обычно обходились утренним умыванием у колодца. Спали дети всё лето на сеновале, так что проблемами грязных ног не заморачивались. Стирались тоже примерно с такой частотой. Болезни лечили «шептухи», потому как до ближайшей поликлиники (то есть амбулатории) было километров -надцать, да и доверия врачам (собственно, фельдшерам) особо не было».

«Я как-то уплыла на озере за лодкой, показалось, там мама. Мамы не было, были какие-то знакомые, которые забрали меня на пикник и вернули через несколько часов. Папа потом сказал, что пришёл на пляж, увидел мои вещи, спросил знакомых пацанов, не видели ли они меня, те сказали, что я уплыла часа два назад, папа развернулся и пошёл дочитывать книгу».

«Меня мама растила в одиночку, работая на заводе штукатуром. Поэтому я спокойно могла весь день тусить одна на улице, объездила полгорода в возрасте первого-третьего класса, ещё мы с подружками очень любили ходить в большой лес на окраине города и тусить там — однажды с подругой чуть не утонули (она провалилась под лёд, а я ее вытаскивала). Честно говоря, меня удивляет, что я вообще выжила. При том равнодушной мою маму никак нельзя было назвать, просто она все время работала (на работе или халтурила), чтобы нас содержать».

«Еще покойная свекровь рассказывала, как она справлялась. Стирка раз в неделю, а постельное — раз в три недели примерно, если не реже, потому что тяжело. Пол протирала через день, шваброй, это быстро. Работать на заводе она заканчивала в 16:30, по дороге покупались какие-нибудь продукты, чтобы всех накормить и у плиты полдня не стоять. Еда простая, кастрюля щей на неделю, полуфабрикатные котлеты, гречка-макароны. Детей в школу отводили разве что 1 сентября, дальше уж сами, с 7 лет точно. И на больничных с ними никто не сидел, и уроки с ними никто не делал, по кружкам и репетиторам никто не водил».

«Я немного родительского быта успела застать в детстве. В общем, мелкие вещи стирались частично — у майки замыливались подмышки, рукава, низ (если грязный), горловина. Целиком редко — раз в пару недель что ли. Ношенное один день считалось чистым. Вполне нормально было есть ложками из одной сковородки или горшка. Ещё посуда после жидкостей считалась чистой, это я после чая кружки мою в посудомойке, а бабушка и мама полоскали в простой воде».

«О, подмышечники! Мама на меня ворчала, что я дезодорантами одежду порчу, надо подшивать подмышечники, вот она раньше себе такие подшивала, отпарывала, отдельно стирала».

«Я как раз старшая, и всю дорогу на меня навешивали сестер и братьев, причем разница в возрасте у нас была минимальная, пару лет максимум. Нормой было оставить дома ребенка лет шести с трехлеткой и наказывать его потом, если плохо справляется. А потом на меня начали вешать ещё и соседских детей, сидела с ними по несколько часов, бесплатно, естественно, даже попить к себе бегала, отказываться нельзя было».

«Про детскую самостоятельность: мой муж в детстве упал с качелей, встал и получил качелями по затылку. Потерял сознание на какое-то время, еще сутки потом кружилась голова и тошнило (сотрясение, видимо, получил). Никому не рассказал, потому что стали бы ругать».

«Ныне очень модно кричать, что-де бабы обленились, в декрете по полтора года отдыхают-прохлаждаются, то ли дело наши бабки: ребёнку два месяца — и на завод, а дите в ясли. Так вот, моя тетушка работала в таких яслях. Уволилась, не выдержала. Потому как слишком часто приходилось выходить к родителям и сообщать: ваш ребёнок умер. Захлебнулся смесью, уснул и не проснулся, упал с пеленальника. А один умер от голода: про него банально забыли, не посчитали, на крик и внимания никто не обращал. Одного уронила пьяная нянечка. И ни о каких судах даже речи не шло: несчастный случай, новых нарожаете. Не говоря уже о том, что дети весь день были описанные, обкаканные, кричали до грыжи — две нянечки физически не могли позволить себе возиться с 30 (!) детьми, все действия — кормление из бутылочки и иногда переодевание. Хотите снова так?»

«Голову мыть часто не удавалось. Вши были распространенным явлением во всей их школе, никто даже не ужасался, когда они появлялись (ну, понятно, что лечили, но трагедии из этого никто не делал)».

«По рассказам родителей выходило, что мальчиковые игры были достаточно жестокие. Мой отец, например, развлекался тем, что с друзьями кошек в шахту лифта кидал. Были прыжки с гаражей, игры в котловане, драки стенка на стенку. Скатиться с горки вниз головой (так отец получил черепно-мозговую травму с сильной потерей зрения). Один мальчик качался на качелях стоя, второй должен был пролезть снизу, чтобы его не задело».

«На все лето меня отправляли к бабушке в деревню. Там было валом работы. Бабушка колотилась по хозяйству с утра до вечера и нас с сестрой привлекала, приходила в дом смотреть телевизор позже всех, в темноте, когда дедушка уже давно лежал на диване. Умерла бабушка рано, от второго инсульта. Врача ей привезли мои родители, приехавшие на выходные и обнаружившие, что ей плохо. Двум мужикам, которых она обстирывала и кормила, было все равно, что она лежит и хрипит на кровати. Позвонить маме в город тоже никто не догадался. После первого инсульта бабушка еще оправилась, после второго — уже нет».

«Работали городские ИТРы — женщины в разводе с детьми — в 90-е часто в две смены: днём на заводах, в КБ, НИИ и пр., вторую смену стояли за прилавками, мыли подъезды и т. д. Дети часто дома одни были без присмотра — физически некуда было деть. Не знаю ни одной, вспоминавшей это с радостью».

«Это был мой первый шок и понимание того, какой ад — домашнее хозяйство. Моя мама, молодая женщина 45 лет, загремела с первым инсультом в больничку, там же еще обнаружилось три грыжи на позвоночнике. Пока она месяц там лежала, папа постирал постельное белье — сама стирка в машинке «Золушка», а полоскать надо было в ванной. Полоскать, отжимать, вот это вот всё. После этой самостоятельной стирки у нас в доме появился настоящий автомат «Индезит». А я до сих пор офигеваю — она КАЖДУЮ НЕДЕЛЮ это делала своими ручками и спиной, молчала и улыбалась, как само собой, все эти инсульты, грыжи!»

«Мама умерла рано, в 47 лет. Она тяжело работала на фабрике, но надорвалась с лежачей бабушкой. Ее нужно было мыть, таскать, переворачивать. Это считалось работой дочери. А кто ещё должен был это делать?»

«Мы в городе жили. Мама родилась в коммуналке на Красных воротах. Бабушке тяжко пришлось. Она мединститут бросила, пошла в садик. Мама работать рано пошла, училась и работала. Тут еще я родилась. С проблемами — вечно болела. Мама уборщицей пошла, ночами шила. Сутки-трое — еще пожарный, типа. До 90-го года неплохо так выживали… Однако мама уже в 30 вся была покрыта псориазом, и спина — сплошная грыжа. Я тоже с девяти лет таскала, готовила и убирала. Сейчас псориаз, весь позвоночник поврежден грыжами, опущение внутренних органов с выпадением. В 32 года дочь дотаскалась, ноги отказали. Оправилась. Теперь ничего толком поднять не могу».

«Я хорошо помню по детству (конец 80-х — начало 90-х), как выглядели те, кто был и считался «бабушками»: платочки, халаты, платья, фартуки и жилетки разной степени ветхости. Ничего модного или смелого, упаси боже. Часто сгорбленные от работы спины. Даже сейчас, смотря на фотографии тех лет, я вижу, что это именно бабушки, они выглядели старыми, хотя им было лет по 55, но они декларировали, что «жизнь-то уже прожита, теперь только внуки». Даже поколение моих родителей (тем, кому сейчас 60−65) уже отличается, там женщины не хоронят себя так рано».

«Если я вполне легко сама делала уроки, то младшее поколение в семье уже не обходится без помощи старших, потому что задания совершенно сумасшедшие, не по возрасту ученикам. И вот мамы, приходя с работы и имея вторую смену в виде быта, в третью лепят эти поделки, решают примеры, пишут сочинения… Полный сюр».

«В моём детстве (я 73-го года) я оставалась дома одна лет с трёх точно. Если болела и в сад не ходила, то на целый день, пока родители на работе. Мама прибегала в обеденный перерыв, чтобы покормить и включить свет в комнате заранее, потому что зима и темнеет быстро, а я была очень мелкого роста и до выключателя не доставала даже со стула. Однажды забыла включить свет. Вечером, когда с работы родители вернулись, нашли меня под кроватью, я уже и рыдать не могла, и говорить не могла. Мама говорит, я снова начала разговаривать где-то через полгода».

«Таскала ребенка вместе с коляской, с полугода малой матка стала выпадать, хотела свернуть гуляние, родственники объяснили мне, что это нормально и есть у всех: у тёти той и сестры этой, есть пояс поддерживающий — и вперёд, ребёнку нужен кислород. Все женщины моей семьи таскали детей в колясках — такие советские танкообразные коляски. И выпадение матки практически у всех, я видела в деревне в бане у старух, как выпадает и как вправляют, думала, что это дикость, которая только в прошлом была, а оно вот как».

«Про стирку. Мама моя, беременная братом, ушла в декрет. Тут же перестирала все накопившееся белье, понимаем, да, колонка, вода, печка, кипячение. В тот же день родила. Семимесячного. Коляску завешивала занавесочкой, синий был, стыдно людям показать».

«У родителей все было не так плохо, но свекровь не сильно жаловала маму и при наличии какой-никакой стиралки и под девизом «Наши бабки справлялись» заставляла маму стирать«своё» (в смысле, молодой семьи) белье ручками. А мама достиралась до выкидыша».

«У мамы был лайфхак: если на какие-то праздники гости к нам приезжали, то их тут же радостно сажали вместе с хозяевами лепить пельмени, которые потом варили и ели как основное праздничное блюдо».

«Одну девочку в нашем дворе постоянно нагружали младшей сестрой, а сестра была ужасным ребенком — капризная, избалованная, постоянно недовольная. Вечером она жаловалась родителям буквально на все — а те ругали и даже били старшую. В итоге, когда младшая нашла где-то пачку брошенных таблеток, старшая вдохновила ее слопать всю пачку. Младшая лежала в больнице, старшая плакала — та не умерла, ее выпишут — и все начнется сначала».

«Требования к образованию детей просто несравнимые, причем спросят в первую очередь не со школы, а с родителей. Я шла в школу, с трудом читая, и за всю учебу ни разу не напрягла родителей, будучи хорошисткой. Сейчас читать, писать и считать до школы как само собой разумеющееся, а сама школьная программа такая, что осилить ее ребенку без родителей нереально. Вроде все знакомые мамы сидят со школьниками, вот вам и час в день дополнительной неоплачиваемой работы».

«В 70−80-е интересную нешаблонную одежду могли себе позволить только женщины (из тех, кто не ездил за границу), которые сами шили/вязали. Моя бабушка (20-го года рождения) шила себе, двум дочерям и двум внучкам. Ей, конечно, нравилось придумывать фасоны и шить, но ушилась она практически до слепоты».

«Машинка-полуавтомат включалась раз в месяц, потому что это была процедура не для слабонервных. Сначала стиралось белое и постельное, потом в той же воде цветное, потом в той же воде черное. Полоскалось в ванне, отжималось руками. В промежутках между включениями машинки стирали руками. Как только я стала стирать сама, у меня от трех-четырех пар носков растирались руки до язв, следующую стирку затевала, когда руки заживали».

«Моя мама официально после 45 лет уже не работала, просто ушла с работы, потому что надо было содержать свой дом: свиньи, корова, овцы, куры, огород в 12 соток и двое младших детей. Она, когда мою младшую сестру родила, почти не спала. Дойка коровы в 5 утра, а тут младенец по ночам орёт от колик и зубов. Стирка руками в «Малютке», вечный навоз, отходы баками из ближайшего детского садика для скотины, огород этот треклятый. Отец на севере на месторождении работал, домой на неделю приезжал, а всё остальное время она одна с детьми, домом и скотиной. Так выживали в 90-е. Она превратилась в старуху в 45, тяжелейшая депрессия. Сейчас ей 65, хроническая сердечная недостаточность, алкоголизм, больная спина и нежелание жить. Никогда женщиной и не была, ломовой лошадью была, а женщиной пожить не получилось».

Я включила только десятую часть историй, которую мне рассказали, но уже их хватает, чтобы понять: не было женщин, которые «справлялись». Были те, которые недосыпали, тяжело работали, рано старели. Были дети, предоставленные сами себе, — кто-то из них покалечился, кто-то погиб. Наши матери и бабушки жили так не потому, что были более правильными, настоящими женщинами, а потому, что у них не было другого выхода. Мы же имеем право хотеть другой жизни.

А если кому-то не по душе мультиварки — что ж, пусть сдают свои.

Екатерина Попова, www.cosmo.ru