ПО ЕВРЕЙСКОМУ ПРИНЦИПУ...

«Спасибо, Господи, что взял деньгами», – проговорила негромко Вера, разглядывая разбитую фару и помятое крыло своей любимой «Ауди».

Этой курьёзной молитве научил её кто-то из покупателей.

Якобы евреи, потеряв на чём-то деньги, обязательно обращаются с такими словами к Богу, благодаря за то, что утратили всего лишь бумажки, а не здоровье и не жизнь.

Виновник аварии – лупоглазый водитель хлебовозки – растерянно топтался рядом, бормоча что-то про негодные колодки, механика-паразита и про «шуряка», у которого можно «позычить» на ремонт.

Конечно, она не отказала себе в удовольствии потыкать водилу носом, будто щенка в ненароком сделанную лужицу.

– Это кто же тебя, козёл, учил выезжать на главную, не притормаживая?

А если бы «скорая» ехала? Или женщина с коляской переходила?

Да если гайцов сейчас вызвать, ты не только штаны снимешь, а без прав останешься. Пожизненно!

Шофёр, пребывая в шоке от свалившейся беды, продолжал мычать что-то невразумительное и осторожно водил грубой рукой со вздувшимися венами и растрескавшимися ногтями по изуродованному крылу авто.

Будто надеялся, что безобразная вмятина расправится сама собой и зарастёт стеклом разбитая фара.

Вера глянула на его руки и осеклась, уж больно они походили на Володькины.

На тротуаре тем временем собирались люди. Их симпатии явно были на стороне водителя потрёпанной хлебовозки, а не владелицы дорогой машины.

– Накралися на нашем горе и лётают! Человек, вишь, по делу – хлебушко везёт.

А она лётает! – завизжала вдруг неопрятная бабка с антикварной сеткой-«авоськой».

Вступать в дискуссии с такими персонажами – себе дороже. Сфотографировав место аварии на мобильный телефон, она уехала.

Ничего. Страховщикам скажет, что неудачно въехала в гараж. А не поверят – хрен с ними.

Тут ремонта на пару тысяч, не больше. Зато некоторое время можно не бояться никаких несчастий.

Вера Николаевна Найдёнова не была по-старушечьи суеверной, но если безоблачно-белая полоса длилась слишком долго, начинала бояться.

Она даже помнила, как судьба впервые взяла с неё компенсацию за сбывшуюся мечту.

Летом к соседке, бабе Катерине, приехала из Москвы внучка Даша.

Четырнадцатилетняя Верочка с открытым ртом слушала её рассказы о подпольных концертах групп «Машина времени» и «Аквариум», о ловких фарцовщиках и таинственной женщине-экстрасенсе Джуне.

Вера же научила москвичку прыгать с тарзанки и ездить на мопеде, водила её в клуб на танцы.

Девчонки здорово подружились. Перед отъездом Даша подарила соседкиной внучке свои джинсы, объяснив остолбеневшей от восторга новой подружке, что у неё есть куда более крутая фирма – «Левисы».

Когда Верочка, зашив разорванный карман и выведя пятно на коленке, пришла в них в клуб, она чувствовала себя пузырьком в бутылке лимонада, готовым взлететь в бархатно-синее августовское небо.

Это длилось ровно три часа. Возвращаясь после танцев домой, ещё издали увидела, что возле их двора толпятся соседи.

Верин отец, которого откомандировали помочь с уборочной в соседний район, погиб в автокатастрофе.

Переход от сияющего счастья к беспросветному горю был такой резкий, что девочка потеряла сознание.

Смерть главы семейства разрушила всё их скромное благополучие.

Старший брат Веры, впервые набравшийся на похоронах отца, стал пить запоями.

Мать совсем разболелась. С мечтой о высшем образовании пришлось расстаться.

Окончила восемь классов, подала документы в училище связи. Весь первый курс провела, будто в тумане.

Потихоньку оживать начала, только познакомившись с Володькой.

Он оказался спокойным и немногословным, так что Вере приходилось говорить за двоих.

А главное, заботился о ней. Каковы бы ни были их планы на вечер, сначала вёл покормить «бедную голодную студентку».

Был в курсе всех её дел, интересовался оценками. Верочка летала как на крыльях и позволила парню кое-что лишнее.

Переживала, конечно. Но не сильно. Если что, он её не бросит. Это с кем угодно может случиться, только не с ней.

Крылья ей оборвали на медосмотре в студенческой поликлинике.

– Беременность семь недель, – заявила толстая врач-гинеколог. – На аборт направление не дам.

Второкурсница училища связи целую неделю пребывала в пучине самого чёрного ужаса.

В те времена, да ещё в селе, нагулянный ребёнок считался позором. Володька же, услышав, что через семь месяцев станет отцом, повёл себя странно.

Притащил сетку гранатов с рынка и исчез.

– Чего ты ждёшь? – накручивала её посвященная в тайну подруга Галка. – Иди на автобазу, к директору.

А ещё лучше – прямиком к парторгу. Так, мол, и так. Обещал жениться.

– Он не обещал, – ревела Вера.
– А ты говори, что обещал!

Тебе скорее поверят, чем ему. Ты будущего защитника Родины носишь. Это дело, знаешь, можно даже политическим сделать.

К счастью, общественности вмешиваться не пришлось.

Через неделю появился Володька, познакомил её с дядькой, специально приехавшим из Калининграда, и они втроём покатили к Вериной маме в село, свататься.

– Вовка мне как родной, – объяснял Владимир Иванович, – его ведь в мою честь назвали. Родители его сейчас в Алжире… Да ты что, не знала? Гриша – знаменитый мостостроитель. Лучший бригадир сварщиков во всём Советском Союзе. А сестра моя Тоня при нём учётчицей. Где они только не строили! И в Египте, и на Кубе. Ну, а я тут. Тылы держу и за племяшом присматриваю.

Плачущая мама благословила молодых старенькой бабушкиной иконой.

Верочка поменяла неблагозвучную фамилию Смык на Найдёнова, и молодая семья поселилась в общаге. Ненадолго.

Потому что из роддома Володька привёз юную супругу и мать в небольшую, но отдельную квартиру.

– Вовка, как? – ахала Верочка, не выпуская запеленатого Антошку из рук.

– Очень просто, – басил муж, довольный тем, что сюрприз удался.

– Родители с дядь Вовой скинулись, и у меня кое-что было отложено.

Верочка быстро перезнакомилась с молодыми мамочками, которые целыми днями колесили по микрорайону, качая свои агукающие «экипажи», и как-то одна из них зазвала её к себе в гости.

– Моей маме в химчистку нужна приёмщица. Зарплата, правда, слёзы, зато коллектив хороший.

И мама такой человек, что всегда отпустит и подменит.

Верочка пошла посмотреть, и ей неожиданно понравилось. Химчистка находилась в двух шагах от дома, обязанности несложные, и девчонки действительно славные.

Вряд ли ей с её незаконченным ПТУ светило что-то лучшее. Утром она с удовольствием шла на работу, а вечером радостно бежала домой и была по-настоящему счастлива.

Беда подкралась, откуда никто не ждал. Страну, на которую свалилась независимость, начало лихорадить.

Вырезались на металлолом огромные заводы, умирали фабрики, догнивали научно-исследовательские институты.

Когда закрылась и химчистка, Вера плакала целую неделю, зато Володя, недавно устроившийся автомехаником в кооператив, только обрадовался.

«Дома сиди, – распорядился он. – Пироги пеки. Прокормлю».

В обеденный перерыв довольный муж вынимал из «тормозка» не банальные бутерброды, а пироги да расстегайчики. «Мужики завидуют, – хвалился он дома, – в обед ко мне весь гараж сбегается.

На запах». «Это что, – задирала нос Вера, – я вот тебе кулебяку забабахаю». Она опять очутилась на белой полосе.

Когда Володя развернул пышную румяную кулебяку, сделанную по рецепту микояновской «Книги о вкусной и здоровой пище», завгар Фёдорыч втянул в себя аромат свежайшей выпечки и заявил: «Грешно сие вкушать помимо водки.

Давайте, мужики, делитесь с Найдёновым, у кого что есть, а после работы дёрнем понемножку под кулебяку.

За углом киоск новый открылся. Там даже французский коньяк «Наполеон» есть».

Пришедшая рано утром уборщица обнаружила в гараже пять окоченевших трупов и пустую бутылку из-под смертельного пойла.

Вера воем выла целую неделю, а потом впала в тупое оцепенение.

Жизнь без любимого, за которым была как за каменной стеной, без работы и каких бы то ни было перспектив, казалась бессмысленной и беспросветно тяжёлой.

От реального голода спасала только небольшая сумма в долларах – Володя собирал на автомобиль.

К лету обнаружилось, что сын вырос изо всех одёжек. Тяжело вздохнув, Вера вытащила из тайничка под шкафом «американские рубли», разменяла двадцатку и пошла в лавку с гордым названием «Элитный сэконд-хенд из Европы», где застала безобразный скандал.

Пожилая грузная хозяйка выговаривала продавщицам за беспорядок, недостачу и бутылки из-под дешёвого портвейна в подсобке.

Те с азартом отругивались и обвиняли женщину в «еврейской жадности».

Дело кончилось тем, что девицам было приказано выметаться.

Что они и сделали, перевернув на прощание пару стоек с одеждой. Хозяйка с посеревшим лицом упала на табурет.

Вера, перебиравшая детские вещи в соседнем зальчике, накапала женщине валокордин, найденный в аптечке, повесила на двери табличку «Закрыто» и взялась за наведение порядка.

Наученная у себя в химчистке обращаться с вещами, она ловко и быстро отделила мужское от женского, зимнее от летнего, на скучные белые блузки повязала яркие шарфики, перетёрла покрытую пылью обувь.

Подвальный магазинчик, ранее похожий на неприглядную барахолку, приобрёл цивилизованный вид.

– Мне тебя сам Бог послал, – сказала пришедшая в себя хозяйка. – Где ты работаешь?

– У меня нет работы, – созналась Найдёнова.

– Я тебя беру, – Дина Семёновна хлопнула по прилавку пухлой рукой, унизанной перстнями.

– Большую зарплату не обещаю, но будешь иметь процент от продаж. И сможешь одеваться за половину – ладно, за треть цены.

Вера с энтузиазмом взялась за дело. Позвала бывшую коллегу из химчистки, которая тоже рыскала в поисках места, и работа закипела.

Теперь товар не отправлялся сразу из мешков на вешалки, а тщательно перебирался.

То, что получше, чистилось, стиралось, отглаживалось, снабжалось разнообразными этикетками, помещалось в тонкую целлофановую упаковку и называлось заманчивым словом «сток».

Прибыль выросла вдвое, и Дина Семёновна повысила Найдёнову до управляющей.

За своё повышение она расплатилась смертью свёкров, которые любили её, как родную.

Подхватив в Африке какую-то экзотическую хворобу, они тихо ушли один за другим.

Тогда-то Вера и начала подозревать, что между её успехами и бедами существует таинственная связь.

Через несколько лет Дина Семёновна укатила к сыну в Австралию на ПМЖ.

Бизнес переписала на Веру, теперь уже Веру Николаевну, оговорив сумму, которая перечислялась в страну кенгуру каждый квартал.

Не успела Найдёнова освоиться в новой ипостаси, как попала на операционный стол с тяжелейшим перитонитом.

Антон поступил в военное училище, о чём мечтал с третьего класса, а на неё наехала налоговая, да так жёстко, что хозяйка «сэконд-хенда» чуть за решётку не угодила.

Сыну предложили продолжить образование в Академии вооружённых сил.

И Вера даже не удивилась, когда в день его зачисления позвонил её любимый мужчина Юра и сообщил убитым голосом, что возвращается к жене, с которой семь лет прожил врозь.

Бизнесвумен, накопив денег, купила квартиру в престижном районе, а через неделю похоронила брата.

Собственно, не такая уж большая для неё потеря. Они с братом никогда не были близки.

Но после его смерти начала попивать мама. Вера пролечила мать в хорошем санатории, наняла для неё компаньонку.

После этого долго ничего плохого не случалось. И вот сегодняшняя авария. Не слишком ли мелко за целый год спокойствия?

Запел мобильный. Найдёнова прижалась к обочине. Она была законопослушным водителем и никогда не разговаривала за рулём. Звонил охранник их дома.

– Вера Николаевна, к вам тут мужчина пришёл. Говорит, что вы не знакомы, но у него к вам дело. Спрашивает, когда вы будете.

– Уже подъезжаю, – ответила она, сразу же расстроившись. Так, значит, побитая машина была только цветочками.

Посмотрим, каковы будут ягодки.

Найдёнова зашла в просторный холл, уставленный пальмами и разросшимися фикусами. Ей навстречу поднялся высокий лысоватый мужчина.

У него были глаза разного цвета. Один серый, другой зеленоватый. И уголки рта приподняты, будто он улыбается.

– Вера Николаевна? Я по поводу утреннего инцидента.
– А вы кто?
– Моя сестра замужем за Николаем, который поцарапал вашу машину.

– Ну, не поцарапал, а здорово помял. И… Погодите, вы тот самый «шуряк, у которого можно позычить»?

– По всей видимости, – развел руками тот.
– Как вы меня нашли?

– Пробил номер машины по базе. Скажите, пожалуйста, что вы собираетесь делать?
Напишете заявление или будете требовать компенсацию?

– Да ничего я не буду требовать, – отмахнулась Найдёнова. Ну не рассказывать же незнакомому мужчине о сложных отношениях с фортуной.

– Что с него взять?
– Это точно. Колька у нас ходячее несчастье. А ваш супруг как на это посмотрит?

– Я вдова, – отрезала Вера.
– Извините. Но, может быть, ваш друг?..
– Слушайте!.. Вы, кстати, не представились.
– Ещё раз извините. Олег Алексеевич.

– Так вот, Олег Алексеевич, вы что, всерьёз считаете, что женщина не может заработать сама себе на машину? Что для этого обязательно нужен муж или любовник?

– Не считаю, – заулыбался новый знакомый. – Понимаете, Тоня – это сестра моя – позвонила вся в слезах. Колька иномарку помял. А хозяйка такая крутая, говорит. Ни денег не потребовала, ни права не забрала. Точно судиться будет. Или братков нашлёт.

– Ещё чего! – фыркнула Вера. – Успокойте свою сестру. Ничего я не собираюсь делать.

– Давайте я хотя бы посмотрю вашу машину. У меня друг автосервис держит.
– Не нужно. У меня хорошая страховка.

– А-а. Ну, тогда… Может быть, вы согласитесь сходить со мной в ресторан? В качестве компенсации за эту неприятную историю.

– Спасибо. Не нужно.
– А я вот считаю, что нужно, – неожиданно возразил Колин «шуряк».

– Потому что иначе я вынужден буду откланяться и никогда вас больше не увижу. А это неправильно.

– Ну, вы нахал! – изумилась Вера Николаевна.

– Нет. Я совсем не нахал. Просто подумал: Колька с его счастьем мог врезаться в любой столб, а он протаранил вас. А вдруг это судьба?

Так завязался их роман. Все вечера и все выходные они проводили вместе с Олегом, оказавшимся таким же заботливым и надёжным, как безвременно ушедший Володька.

Летом поехали в Черногорию. И как-то вечером, сидя на берегу моря, Олег протянул ей коробочку, обтянутую бархатом.

– Верочка, я могу сказать много красивых слов. Но нужны ли они, если и так всё ясно? Я хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной.

Найдёнова молча вертела коробочку в руках, не открывая её.

– Что-то не так, милая? Ты даже не хочешь посмотреть на колечко?

– Олежка, я, наверное, сделаю тебе больно. Но я вынуждена сказать тебе: нет.

Глотая слезы и торопясь, она рассказала ему о том жёстком балансе счастья-несчастья, за которым пристально следит какая-то неведомая сила, и о выстраданном жизненном принципе: не спрашивать Господа, за что, а благодарить, если потери оказываются не катастрофическими.

– Мне очень хорошо с тобой. Я люблю тебя. Но если соглашусь на свой кусочек личного счастья, то кем или чем расплачусь? Сыном? Матерью? Бизнесом? Прости меня, но – нет.

Олег молча сидел рядом. Не шевелился и даже, кажется, не дышал.

– Ты, конечно, можешь сказать, что я суеверная дура…

– Ну почему же, – медленно произнес он. – Всё логично. Только ты совершенно во мне не разобралась. Ты решила, что я подарок судьбы. А на самом деле я – сущее наказание.

Когда мы начнём жить вместе, ты обнаружишь, что я ревнив и привередлив в еде.

Разбрасываю по всей квартире носки и никогда не помню о днях рождения.

А моя маман? Да она будет пить из тебя кровь стаканами!