Исцеление Николки

Выдала Анастасия Ивановна замуж свою дочь, красавицу Катю, за преуспевающего бизнесмена. Родились дети-погодки: Сережа и Николка. Анастасия как-то завела разговор с зятем Петром о крещении детей, но тот воспротивился.


Стала тогда Анастасия Ивановна уговаривать Катю крестить детей без согласия Петра. Катя все тянула, на потом откладывала. Но вскоре Петр с семьей перебрался в Москву, и уехали внуки некрещеными…
Как-то дочь пригласила мать в гости, квартиру посмотреть, внуками полюбоваться. Приехала она: квартира четырехкомнатная, вся в коврах, хрустале, домработница приходящая. Сама Катя да внуки одеты во все модное, заграничное.
Но не радовала Анастасию Ивановну эта роскошь. Ни одной иконы не увидела, не было и Евангелия… Опять заговорила с Катей о крещении детей. Та даже руками замахала:
— Что ты, мама, они уже большие, все перескажут отцу. Я как-нибудь потихоньку подготовлю его, найду добрую минутку…
Все реже и реже ездила Анастасия Ивановна в Москву. Не нравилось ей, как живут Петр с Катей: ни радости, ни любви, одни только доллары. Дети разные: Николка тихий, добрый и ласковый, а Сергей весь в папу — гордый и заносчивый. Матери грубит, с Николкой не дружит, признает только отца.
«Никто, кроме Николки, не рад моему приезду, — вздыхала Анастасия Ивановна, — даже Катя». В Москве не задерживалась, старалась вернуться скорей домой.
И вдруг телеграмма: «Приезжай на похороны Сергея».
Поехал Сергей с друзьями на природу и попал под электричку. Как это произошло — никто толком объяснить не мог, только привезли его домой уже мертвого.
Сели на диван мать и дочь, поплакали вместе. Вроде легче стало. Мать спросила:
— Крестить Сережу хоть успели?
— Нет, — горько ответила Катя.
— Ах, Катя, Катя, что же вы наделали, какой большой грех совершили! За некрещеных даже церковь не молится…
Уезжая, мать взяла с Кати слово, что та окрестит Николку. Почти год не ездила в Москву. Ходила в церковь, молилась, но облегчения не получала, неспокойно было на душе.



И тут позвонила Катя. Это был звонок отчаяния: заболел Николка. Болезнь самая страшная. Лежит в больнице. Опухоль распространилась по всему животу, затронула печень. Через неделю операция.
Затряслись руки у Анастасии Ивановны. «Господи! За что так страшно наказываешь?»
Приехала в Москву. Катя даже не плакала, сидела убитая горем, постаревшая.
— Что делать, мама? — с отчаянием в голосе спросила Катя.
— Вы крестили Николку? Ведь ты обещала!
— Нет, — прошептала Катя. — Нет… — и разрыдалась.
Стали вдвоем уговаривать Петра. Он раскричался, обозвал деревенскими бабами и ушел, хлопнув дверью. Поехал Петр навестить сына и поговорить с заведующим отделением профессором Павлом Ивановичем. Узнав, что операцию будет делать не сам профессор, а молодой врач, Петр положил на стол пачку долларов и сказал:
— Я прошу вас, прооперируйте моего сына сами.
Павел Иванович сдержанно ответил:
— В горе человек часто совершает необдуманные поступки. Уходите. Оперировать будет талантливый врач Михаил Константинович. Заберите ваши деньги и молите Бога, чтобы помиловал ваше дитя.
Петр вышел в смущении. Он впервые увидел, что деньги, даже большие, ничего не решают. Профессор — старый чудак. У него еще сохранились понятия о чести и достоинстве врача, молодые рассуждают теперь иначе. И Петр вошел в кабинет Михаила Константиновича.



— Вы будете делать операцию моему сыну. Поймите — это единственный наш ребенок. Я прошу вас, умоляю сделать все, что в ваших силах.
Петр опять вытащил из кармана доллары, но, встретившись с взглядом молодого врача, положил их назад.
— Вы думаете, что деньги здесь могут чем-нибудь помочь? — вздохнул Михаил Константинович. — Главное, что сейчас вам надо сделать, — привезти в больницу священника и окрестить сына.
В церкви шла исповедь. Толпа прихожан, окружавшая отца Александра, расступилась, пропустив мужчину с помертвевшим от горя лицом.

— Батюшка, — проговорил взволнованно Петр. — Я никогда не был в церкви. Но у меня погиб один сын и заболел второй. Завтра операция. Что делать?
— Молиться и просить Господа. Закажите молебны о здравии сына в нескольких церквах и уповайте на милость Божию.
— Но он некрещеный!
— Горе-то какое! — ахнул священник. — Сколько же ему лет?
— Десять.
— Как же вы на десять лет оставили его без защиты Бога? — с недоумением и жалостью спросил отец Александр. — Хорошо, я поеду с вами в больницу и окрещу вашего сына. Михаил Константинович, увидев священника, подошел к нему за благословением и повел в палату, где лежал бледный и похудевший мальчик.
— Николай, — ласково сказал отец Александр, — сейчас мы тебя окрестим, и ты будешь под защитой Иисуса Христа и Его Пресвятой Матери. Господь даст тебе Ангела-хранителя, который будет сопровождать тебя всю жизнь. Но кто станет крестными? — обратился он к Петру.
— Моя теща, Анастасия Ивановна. А вот крестного у нас нет.
— Я могу, если вы не возражаете, быть крестным отцом вашего мальчика, — сказал Михаил Константинович, — мы с ним уже подружились.
После совершения таинства отец Александр протянул мальчику небольшую иконку святителя Николая Чудотворца.
— Это твой святой, — торжественно произнес он. — Молись ему так: «Николай Чудотворец, исцели меня, если есть на то воля Божия».
Николка взял иконку, прижал ее к груди и повторил слова, которые сказал священник, а затем добавил:
— Прошу тебя, Николай Чудотворец, сделай это. А то у мамы и папы я единственный сын, и если умру, как же они будут жить одни?!
Петр обнял плачущих Катю и Анастасию Ивановну. Николка закрыл глаза и уснул, прижимая к груди свою иконку.
В тот же вечер Петр объехал несколько церквей, заказывая молебны о здравии сына.
Утром Михаил Константинович зашел осмотреть мальчика перед операцией. Николка уже проснулся. Он лежал и, улыбаясь, рассматривал иконку. Увидев входящего врача, он радостно произнес:
— Крестный, а у меня ничего не болит.
У мальчика был здоровый вид, бледность исчезла, щеки порозовели.
— Хорошо, крестник, — произнес Михаил Константинович бодрым голосом, — мы сейчас тебя посмотрим.
Врач подошел, поднял рубашку мальчика и сначала осторожно, а потом все сильнее и резче стал прощупывать живот, все время повторяя:
— А тут не болит? А тут ничего не чувствуешь? Но Коля только улыбался:
— Да нет, крестный, нигде не болит. Это мой святой, Николай Чудотворец, исцелил меня.
— Лежи! — Михаил Константинович быстрыми шагами направился к главврачу.
—Профессор, посмотрите Николку. Опухоль исчезла…
— А ну-ка, молодой человек, покажи-ка мне свой живот, — мягко сказал профессор, входя в палату.
Да, опухоли не было. Профессор долго осматривал мальчика, прощупывая его живот, тот только улыбался.
— И чему ты улыбаешься, молодой человек? — спросил Павел Иванович.
— Щекотно, — засмеялся Николка.
— Ишь ты, щекотно, — улыбнулся профессор и щелкнул его по животу.
Дальнейшие исследования показали, что мальчик совершенно здоров.

Борис Ганаго