Хочу котика отпеть...

История моего церковного служения началась с того, что я стал сторожем при храме. Казалось бы, что тут «духовного»? Сиди себе, посматривай на приходящих, отвечай на телефонные звонки, ночью обходи территорию, а в зимнее время подкидывай уголь в кочегарку.
Тем не менее никогда в жизни я не читал так много духовной литературы и не молился так горячо и усердно, как в тот период. Я встречал самых необыкновенных людей, попадал в самые абсурдные ситуации, но только сейчас, уже будучи священником, я понимаю: Господь таким образом «готовил» меня к пастырскому служению.
Приходилось общаться и с наркоманами, и с алкоголиками. Обычно это были ночные посетители. Кого-то успокаивал сам, кому-то приходилось вызывать скорую или милицию. Днем меня одолевали посетители иного рода. Часто приходили люди не особо воцерковленные и начинали что-то требовать, иногда самое немыслимое. Одну из таких посетительниц я запомнил на всю жизнь.


«Деточка, у меня котик умер, я его отпеть хочу, как это сделать?» — вот что однажды спросила у меня милейшая бабушка, зашедшая в храм. На мой серьезный и полный богословского мудрствования ответ по поводу того, кого в Церкви можно отпевать, она мне не менее резонно ответила: «А для меня мой котик как человек был, и даже лучше некоторых из людей!» Ее решение отпеть пушистого друга не мог поколебать ни один мой аргумент. И тут на подмогу пришел отец Владимир, в то время штатный священник Троицкой церкви Красноярска.
Деловито выслушав бабушку, он вдруг выдал: «Да, конечно, сейчас отпоем. Как котика звали?» Все участники этой трагикомедии были шокированы: я не мог поверить, что батюшка собирается пойти против учения Святой Церкви и святых отцов, а глаза милой бабушки сияли от осознания своей победы.

Но следующая реплика отца Владимира расставила все по местам: «Да, кстати, котик Ваш крещеный? Он исповедовал православие?» Неожиданно!.. Оказалось, что нет. Когда стала понятна невыполнимость просьбы, бабушке пришлось уйти. Тем не менее во взгляде ее читалась невероятная решимость. Такой взгляд бывает у ребенка, который во что бы то ни стало решил выпросить у мамы новую игрушку в магазине.

Через неделю уже знакомая посетительница снова стояла на пороге храма. Не успел я и рта раскрыть, как она выпалила: «Я хочу покрестить котика!» На руках у нее был маленький пушистый комочек. На мою удачу, совсем недалеко был отец Владимир.
Узнав, в чем дело, он со свойственной ему невозмутимостью и деловитостью сказал: «Конечно, покрестим! — и снова момент торжества милой пожилой женщины. — Только надо, чтобы котик Символ веры выучил наизусть. Сможет?» Она огорченно вздохнула.
Не думайте, что мы хотели просто посмеяться над ней. С этих забавных диалогов началось наше общение, которое переросло в настоящую дружбу.
Бабушка оказалась добрейшим человеком. Каждый раз, когда наступало мое дежурство, она приходила в сторожку и приносила мне гостинцы. Мы пили чай и беседовали о жизни. Бывшая прима-балерина, когда-то любимица публики и похитительница мужских сердец — сейчас одинокий пожилой человек, который нуждался в общении. Выросшая в советское время, она мало что знала о православии. И вот постепенно эта женщина, когда-то так яростно желавшая отпеть кота, начала интересоваться церковной жизнью. Стала заходить в храм, подолгу стояла на службах, горячо молилась у иконы Божьей Матери.
Когда я стал священником, то первым человеком, который пришел ко мне на исповедь, была она, та самая «Маргоша», как она потом просила называть ее. Она же стала первым человеком, кого я отпел.
Иногда, закрыв на пару секунд глаза, я вновь вижу ее седые волосы, собранные в тугую прическу, негнущиеся, больные «профессионально поставленные» ноги и слышу ее голос: «Деточка, послушайте, что я вам скажу. Не живите молодостью, живите будущей старостью. Потому что нет ничего страшней ее, одинокой».
А на коленях мурлыкает ее кот. Тот самый, который не смог выучить Символ веры и так и остался — некрещеным.

Протоиерей Дмитрий Харцыз