Неболяшка. Духовно-медицинская сказка о жизни и смерти.

Отец Василий всегда был бодрячком. Этакий пышущий энергией и здоровьем крепкий бородатый мужичок лет пятидесяти. Его не брала, казалось, никакая хворь. Потому и бежали к нему со всей округи с просьбами помолиться о здравии. Он и молился. И вроде как болящим это помогало.

Сам отец Василий себя никаким целителем не считал. И льстивые старушечьи разговоры о своей персоне нещадно пресекал, говоря, что здоровье подает не он, а только лишь Бог. Тот Самый, Которому он, отец Василий, по мере сил служит.

Поверить в то, что батюшка может вдруг взять и заболеть, было просто немыслимо. В самые промозглые дни, когда грипп и простуда косили всех подряд, отец Василий исправно стоял у Престола.

Постоянные прихожане храма, где он служил, как-то не замечали, как некогда темные волосы батюшки постепенно уступают место седым. А появившиеся вдруг на носу священника очки посчитали просто атрибутом ума, зрелости и солидности.

Наверно, нужно было долго не видеть батюшку, чтобы заметить, как он постарел. Но многие бежали к нему со своими болячками, и потому видели его часто.

Впрочем, случалось, конечно, что и сам отец Василий жаловался кому-либо из прихожан на свое здоровье. Некоторые воспринимали это как поповскую блажь и кокетство.

Но большинство было настроено решительно:
– Батюшка! Вы не имеете права болеть – вы нужны нам! Вы что это? А ну, не унывать! Мы всем миром за вас помолимся – и вы до субботы поправитесь!

И он поправлялся. Просто не смел их подводить. Кряхтел, пыхтел, сопел, но служил.

Да и чего бы ему, здоровяку, не служить?

Вот с отцом Семёном из Вознесенской – все понятно. Хоть еще и тридцати лет от роду нет, а за прошлый год четыре раза «скорую» прямо в храм вызывали. Врачи даже диагноз точно поставить не могут. Вроде все нормально, а сил уже нет. Жалко всем его, слабенький он. Что поделаешь, «чернобыльское поколение».

Или вот отец Борис, что в Покровском храме служит, часто в больницу ложится. На обследование. Но больница хорошая, элитная, не какая-то там «городская морилка». Это батюшкин спонсор о медобслуживании постарался, похлопотал. У спонсора, говорят, там родной брат главврачом работает.

Наш владыка даже хотел батюшку Бориса в храм при той больнице перевести, раз он так часто там бывает. Но отец Борис смело отказался – Покровский-то храм побольше, трехпрестольный.

Вот так и не болел отец Василий. Не позволял себе «раскисать».

Как-то за столом на престольный праздник один прихожанин предложил тост за здравие «дорогого-нашего-батюшки-Василия».

И, зная, что батюшка котолюбив, в шутку заметил, что отец Василий живуч как кот. Некоторые смутились такой глупой шутке.

А отец Василий, напротив, рассмеялся. Заметил, правда, как знаток:
– На самом деле кошки не «живучие». Они терпеливые. Просто живут, никому не показывая, что у них болит. Ведь больного и слабого кота люди частенько выгоняют или усыпляют. Чтобы заметить боль этих тварей бессловесных, нужно обладать достаточным опытом. Или иметь любящее сердце. У меня такой любви, наверно, нет. А опыт имеется – кошка в доме целых двадцать лет прожила.

Тут на лицо отца Василия налетела мимолётная грусть – видать, вспомнил свою «пеструю зверюгу». К слову сказать, такое внимание к братьям меньшим разделяли не все прихожане. А некоторые, особо ревностные, и порицали такую неправославную привязанность любимого батюшки к тварям. Да ладно, «священника судить грех – ему Бог судья!».


Однажды летом после службы батюшка Василий, по обыкновению, вышел побеседовать возле храма с прихожанами, ответить на вопросы. Но сегодня, несмотря на отслуженную Литургию, очевидно, был не в духе. Отвечал как-то неохотно, мямлил… А потом улыбнулся, обвел всех взглядом и зашагал прочь.

Но, сделав пару шагов, вдруг оступился и неуклюже повалился прямо на церковный газон. При этом так чудно руками взмахнул, что кто-то даже смешок удержать не сумел.

Понятное дело, все бросились отца Василия поднимать да отряхивать. А он не встает. Тетка одна с клироса как заголосила: «Скорую! Скорую вызовите кто-нибудь!»

Все кинулись включать отключенные на службе мобильники, доставать из сумок какие-то микстуры и пилюльки, обмахивать батюшку полотенцем, расстегивать воротник подрясника. Откуда-то появились лёд и кипяток, и никто не знал, что делать.

Наконец приехала «скорая». Врачи попросили наиболее внушительных мужчин убрать толпу любопытных и занялись батюшкой. Занимались, впрочем, недолго. Потом погрузили батюшку в машину и попросили старосту и еще одного толкового дядечку проехать с ними.

Народ немного успокоился, но не расходился, стоя под храмом. Некоторые, правда, заметили, что «скорая» уехала не на всех парах. И сирену не включила.

Уже в больничном морге, куда доставили скоропостижно скончавшегося священника, возникла несколько неловкая ситуация.

Староста и прихожанин пытались объяснить врачам, что тело священника по православной традиции вскрывать нельзя.

Даже в епархиальное управление владыке звонили. И дозвонились!

Но, несмотря на личное вмешательство архиерея, врачи были непреклонны, поскольку почивший не только «был в расцвете сил, никогда ничем не болел», но и врачами никогда ни от чего не лечился и не наблюдался.

Выяснилось, что даже медицинской карточки в районной поликлинике у отца Василия нет еще с советских времен.

По закону пришлось вскрывать. Посетовали, конечно, но ничего уж не поделаешь…

При вскрытии выяснилось, что умер батюшка от вполне естественных причин.

Патологоанатом, когда тело покойного православной общественности выдавал, сказал, что ему даже удивительно, что отец Василий с таким букетом хронических болезней и патологий столько лет прожил.

Да еще и служил до последнего дня!

Выслушавшие удивление врача верующие люди лишь благоговейно перекрестились и сказали:
– Дивен Бог! Это Он батюшке силы подавал, и со одра болезненного на служение воздвизал, невзирая ни на какие немощи. Потому что «идеже хощет Бог, побеждаются естества уставы»!

Врач как-то странно выслушал такое объяснение, махнул рукой и пошел дальше разделывать покойничков. Что с него, неверующего, возьмешь.
Уже на следующий день весть о кончине отца Василия разнеслась по всей епархии. Событие это живо обсуждалось всеми православными, обрастая все новыми и новыми подробностями.

Одни говорили, что покойный был такой подвижник, что служил до последнего вздоха, даже когда у него была «шестая стадия рака мозга желудка». Кто-то из недругов, правда, попытался пустить слух, что «поп скоропостижно помер от СПИДа», но клеветнику быстро заткнули рот, усиленно вспоминая, что покойный отец вроде, ни в чём таком замечен не был.

Некоторые, не сдерживая слез умиления, говорили, что такая кончина – великая милость Божия и благодать. И что батюшка, наверное, знал час своей блаженной кончины, раз службу отслужил, причастился, вышел из храма и помер.

Другие, правда, заметили, что это не совсем верно так рассуждать. Ибо, если бы кончина была воистину блаженной, отец Василий не стал бы выходить из храма, а коленопреклоненно отошел бы ко Господу прямо перед престолом Его. Вот тогда бы – да!

Нашлись даже скептики, которые утверждали, что смерть после Причастия – не обязательно благая. Ведь это может быть и кара Господня за недостойное причащение и служение. Но это уже лишь Бог ведает.
Дальше было хорошо. Отпели отца Василия очень торжественно. Было много батюшек. Отпевание слегка затянулось, и приходские хозяюшки стали даже переживать, чтобы не остыла богатая поминальная трапеза.

Много слов было сказано над гробом покойного и священниками, и мирянами. Некоторые были людьми известными. Правда, при жизни батюшки с ним не знакомыми. Но говорили красиво.

Схоронили на городском кладбище, рядом с могилками батюшкиных родителей. Вроде бы там и сегодня часто собираются почитатели о. Василия и страждущие, чающие исцеления по молитвам приснопамятного старца. Раздают желающим фотокарточки отца и земельку для прикладывания к больным местам. Одна тучная тетенька все волновалась и спрашивала:
– Помогает ли отец Василий от геморроя? Что лучше прикладывать — фотографию или землю? Как часто и как именно нужно это делать?
Говорят, один мужик вроде даже исцеление от срамных болезней получил!


Помню, одна девушка-неофитка на батюшкиных похоронах, когда уже звучали полные духовности и умиления надгробные речи, вдруг вполголоса (но достаточно громко) сказала:
– Наши любовь и внимание отцу Василию нужны были, когда он жив был. А эта «лесть вдогонку» ему «до фонаря»!
И вышла из храма. Старушки богомольные ей в спину зашикали. Зря! Что с нее, дуры малоцерковной, взять?!

Чем мне лично запомнился покойный отец Василий? Да ничем особенно. Просто хороший какой-то был. Проповеди толковые были, только уже не вспомню, что именно говорил, да и он ли это сказал.
Одно только хорошо запомнилось – те его слова за столом на праздник. Да и повторял он их потом часто. Прямо так и слышу его голос:
«Кошки не живучие, кошки — терпеливые».

Игумен Валериан (Головченко)