Седой старик у станции метро...

Седой старик у станции метро
принёс еду для брошенной собаки.
«Ешь. Что поделать, времечко не то.
И с каждым годом всё короче браки.
Жестокость, зависть, злоба — вороньём
над нашим миром стаями кружат.
Вокруг уже не люди, а зверьё.
Я так боюсь за всех своих внучат.»
Собаку гладил, а она скулила.
Не понимала: в чём её вина?
Она свою хозяйку так любила!
И вот уже три месяца одна.
Остались дома коврик и игрушки.
А в кухне её миска у стены.
Вдвоём жили с хозяйкой в тесной двушке.
Три года… что любви были полны.
Пока мужчина там не появился.
Сказал хозяйке: «С псиной жить — не то!»
В конце концов он своего добился.
Собаку вывез к станции метро…
Старик сидел, пока собака ела.
Он с ней, как с лучшим другом говорил.
«Меня вчера дочь выгнать захотела.
А внук ей не позволил… запретил.
Куда мне ехать? Дом они продали,
чтоб внукам оплатить образование.
И комнатушку мне в квартире дали.
Мне душно в ней… Не жизнь, а наказание.
Не кашлянуть… И храп мешает мой.
А я больной уже… и очень старый.
Я там никто, чтоб взять тебя с собой.
Семь лет, как нет в живых жены Тамары.
Две внучки мимо комнаты моей
проходят… будто там меня и нет.
И только внук… — утеха моих дней.
Заходит… и с порога: «Как ты, дед?»
Собака съела всё, что он принёс,
и благодарно рядом прилегла.
А дед достал платочек, вытер нос.
Раздался голос: «Дина, как дела?»
Молодожёны что ли подошли…
Глаза обоих излучали свет.
«Ну, наконец-то, мы тебя нашли!»
«А вы ей кто?» — спросил тихонько дед.
«В одном подъезде жили. Дину знали.
И часто во дворе мы с ней играли.
Мы на медовый месяц уезжали.
Надеялись её друзьям отдали.
Или на крайний родственникам что ли.
Когда узнали правду, больно стало.
Скоро зима. Мы с Мишей не позволим,
чтоб Дина в подворотнях замерзала.
Искали очень долго. Мы не знали:
куда отвёз собаку? где искать?
Мы дали объявление… нам сказали,
что здесь такую можно повстречать.»
Старик на них смотрел… и чуть не плакал:
«Спасибо вам! Я за неё так рад!»
С берёзы лист осенний тихо падал.
«Всё у тебя теперь пойдёт на лад.»
Он гладил её, приобнял за шею:
«Прощай моя хорошая, прощай!
Всем сердцем за судьбу твою болею!
В руках хороших ты…"Дедуль, давай!»
— жал благодарно парень деду руку.
Собаку прихватили и ушли.
Звонила дочка… (он узнал по звуку)
«Пап, где ты снова ходишь… не найти!»
Он дверь открыл… и не поверил просто.
Все внуки его в щёки целовали.
«Дедуль, тебе сегодня девяносто!
Готовились три дня! Переживали!
Подарок наш прими от всей семьи:
Ту комнату, где есть большой балкон.
Твоё кресло-качалку привезли.»
Остолбенел в недоумении он.
Он так мечтал… И часто вспоминал
кресло-качалку на его крыльце.
Где он курил и просто отдыхал.
Переменился весь сейчас в лице.
Его кресло-качалка — на балконе?!
«А можно? Сесть в неё и закурить?»
Он был так счастлив… как король на троне.
«Когда успели всё здесь изменить?»
А дочь его за плечи обняла:
«Родной мой, я же вовсе не слепая.
Могла бы, я бы больше отдала!
Пап, ты прости, что я частенько злая.
Ты и не представляешь, как я рада,
Что ты сегодня рядом, здесь… со мной!
Такой отец в судьбе моей — награда!
И внук твой весь в тебя, сыночек мой.»
Они сидели за большим столом.
Всё было по-домашнему… и просто.
Внук стих читал про деда… в горле ком:
«Сегодня деду ровно девяносто!»
_______________

Не предавайте тех, кто любит нас!
Прошу вас, никогда не предавайте!
Вы предадите… — предадут и вас!
А это слишком больно… просто знайте.


© Наталья Задорожная (Cherry)