Аншлаг.

Не знаю, может, я давно в театры не ходил. Только не понимаю я что-то современных постановок... Ну посудили сами... Прибегает моя Настя недавно домой и говорит: «Я, Степ, тебя на гениальный спектакль сводить решила! Мне билеты по знакомству через вторые руки за тройную цену достали». Обрадовался я. Туфли чистить начал. Как вдруг останавливает она меня.

- Ты куда собираешься?

- Как куда? В театр, естественно.

- Эх ты, неуч! Этот театр - новое слово в мировом искусстве. В него похуже одеваться надо и потеплее. Потому как спектакль, на который мы едем, за городом играется, на болоте, в лесу и при луне...

- А если луны нет? - спрашиваю.

- Билеты обратно в кассу сдаются.

Пока мы в электричке ехали, Настя мне все про этот театр рассказывала. Режиссер в нем - гений! Такого контакта со зрителями добивается, какого еще никто не добивался! Сегодня спектакль вообще особенный, потому что по старинным русским былинам создан. Эти былины режиссер все до единой за одну ночь сам написал. А ночью тоже не просто так играется. Этим темное прошлое нашего народа символизируется!

Поначалу все действительно интересно было. Прямо на перроне нас волхвы в лаптях и мешковине встретили:
- Люди добрые, следуйте за нами! Вон тот лесок за полем видите? До луны успеть надо! А ведь еще плыть придется...

Интересно, словом, с фантазией! При входе на болото три богатыря билеты проверили. В повязках дружинников. Илья Муромец с фонариком нас на наши места проводил. На что-то мягкое и кусачее усадил. Муравейник, оказалось! Вот тогда я и насторожился. Возмутиться хотел, но Настя сдержала.
- Не смей, - говорит, - свою необразованность показывать! Это режиссерская находка. Стулья-муравейники! Они эмоциональное воздействие зрителю усиливают. Так что сиди спокойно и делай вид, что тоже интеллигентный человек - все понимаешь!

Сдержался я, губу прикусил, терплю, как настоящий интеллигент. За голову комары кусают, за ноги - муравьи. Такая темень, что никого вокруг не видать. Только по тому, как все от насекомых отбиваются, чувствую, что на болоте аншлаг.

Наверное, артисты наши шлепки за аплодисменты приняли, потому что тут же начали. Из-за кустов соловей-разбойник вышел. Сначала сам посвистал немного, потом всем зрителям по очереди два пальца в рот засовывать начал, чтобы те посвистели. Мол, в каждом человеке одновременно и соловей живет, и разбойник...

Только я возмутиться опять хотел, как вдруг из-за всех кустов славяне древние повыскакивали! С палицами, факелами... Да как начали орать: «Хазары! Печенеги! Спасайся, кто может!» Всех богатырей вмиг с нашего болота сдуло! И неудивительно. Глянул я направо - хазары! Видимо-невидимо! Глянул налево - печенеги! Настя мне на ухо шепчет: «Не бойся, это театр!»

Ну уж не знаю я, что это за театр, только началось тут невероятное! Славяне с деревьев смолу горящую льют, хазары лес поджигают, промеж ушей стрелы отравленные свистят... Только и успевай пригибаться. Даже у меня по всему телу мурашки побежали. Потом-то я понял, что это просто муравьи от такого шума из муравейника ко мне под костюм перебежали. Но и мне уже не до них стало. Потому что в это время кочевники проклятые окончательно распоясались и начали всех зрителей женского пола в плен уводить. Мою двое подхватили. Я и оглянуться не успел, как они с ней в темноте сгинули. Вот тут-то я и не выдержал. Видать, контакт на себе почувствовал! Только вскочил я со своего муравейника весь в смоле да как закричу: «Братва! Доколе мы будем терпеть это безобразие? А ну, бей проклятых!»

Ну и суматоха тут началась... Помню, славяне тут же с деревьев попрыгали и почему-то на стороне кочевников против нас биться начали... А вот что дальше было - ничего не помню. Помню только, что очнулся уже на рассвете. Вокруг в чистом поле в лучах солнца восходящего зрители побитые лежат. И вороны над ними кружат. Растряс я их.

- Братцы, - говорю, - как же это мы одни-одиношеньки домой возвратимся?

А один - все лицо в синяках, - видать, заядлый театрал.
- Ничего, страшного, - говорит, - я вчера последним отпадал. Так мне объяснили, кто захочет свою жену обратно получить, тот должен через три дня сюда на вторую серию приехать. Полоненных возвращать будут. Спектакль символично на рассвете состоится.

Только мы возмущаться начали, мол, это хулиганство - заставлять людей с рассветом вставать... Как вдруг откуда ни возьмись старушки в халатах с вениками набежали...
- А ну давай, не задерживайся, - кричат на нас, - нам наше болото к следующему спектаклю готовить надо. Муравейники новые устанавливать, муравьев свежих завозить. Вон сколько их надавили, а еще зрители называются! Культурные люди. В театр пришли.

Словом, через три дня, как и приказано было, чуть свет я за своей на вторую серию приехал. Только пришел на опушку, а там пусто. Дощечка одна к столбику прибита:
«Спектакль отменяется. Театр уехал в Сибирь на гастроли!»
И вот стою я теперь перед этой дощечкой и думаю: «А может, и в самом деле не такой уж это и плохой спектакль!?»

(с) М. Задорнов