Про меня, маму и похудение

Моей маме - пятьдесят лет.

У меня давно зреют подозрения насчет того, что она поставила на себе - на своей внешности и привлекательности - крест. Она весит 75 килограмм при росте 175, как она сама утверждает. Так-то цифра не совсем ужасная, многие барышни на этом сайте легко худели с такими параметрами, и может показаться, что это совсем не катастрофа.

Но у моей мамы настолько выпирает живот, что порой он похож на барабан; мне иногда кажется, что ее грудь лежит на нем, не будучи особенно обвисшей, - будем надеяться, что это мое детское воображение. Но целлюлит, складки и "нездоровый" жирок - не выдуманные вещи. Боли в желудке, от которых она периодически мучается, - тоже.

Но этот пост все-таки не совсем про нее.

Когда я начала всерьез следить за своим питанием, она говорила, мол, "да не похудеешь ты так, это твоя комплекция, от нее не убежишь". С тех пор прошел неполный год, и исчезли двадцать с лишним килограмм, прекратившие меня отягощать. Она была права только насчет моего живота - он все еще имеет неприятную привычку надуваться, если я много съем или выпью. Видимо, наследственное.

Сейчас ее воротит от моих кулинарных изысков; она отвергает даже клетчатку, что уж говорить о бескалорийных соусах и заправках на парафиновом масле? И привычки мои тоже, и мой же перфекционизм - она ненавидит.

А я ненавижу ее привычки и ее запущенность в ответ. Я часто критикую ее пищу - приходя домой в семь вечера, она приносит готовую еду из супермаркета: обязательно большой пирожок, блестящий от жира, белый багетный хлеб, 500-граммовая пластиковая коробочка с жареной жирной пищей - все это как минимум. И все это она съедает за один вечер. Иногда приносит больше, и все равно потребляет. А что не съедено - лежит еще целую неделю, потому что я к такому даже не прикасаюсь, а она каждый день несет все больше и больше. Вон, в холодильнике два картофельных клубня, плавающих в жиру, и несъеденный пирожок. Приносит зачем-то творог без наполнителей - зачем, если не ест? Даже "Сваля" с наполнителями частенько перестаивает свой срок годности, и мне приходится выкидывать продукты, на которые потрачены нелишние деньги.

Но проблема даже не в том, что на ненужную еду убиваются деньги. Проблема в том, что это нездоровая ненужная еда.

Чтобы не казалось, что тычки по поводу питания только с моей стороны: она часто охаивает мою еду: то, что я ем, все-таки далеко отходит от представлений о ПП человека с такими пищевыми предпочтениями: я не ем фрукты, крупы, овощи урезаю до мизерных порций, побаиваюсь употреблять даже куриные грудки и рыбу - больно уж калорийные, а если ем творог, то только тот, который "жидкий" - 32 ккал. Зато не боюсь сахарозаменителей и бескалорийных желе и киселей, прочей химии, которая способна обеспечить мне чувство сытости без запредельной пищевой ценности, ведь есть мало я просто не умею.

Мы пытались договориться не обсуждать пищу друг друга. У нее не получается; я же просто не присутствовала на кухне, когда она ела.

Мы обе понимаем, что то, что мы едим не всегда полезно - но я пока не мучаюсь, даже похудев до 55 килограмм, а она - мучается. И выглядит соответственно.

У меня сегодня снова привес - отражается в первую очередь на животе, он надулся, выглядит некрасиво: не обвисший, но обретающий очертания эдакого шара. Пупок как будто вдавили внутрь, а кожа сверху и снизу от него едва заметно укрыла это углубление. Это последствия зажора, о котором не особо хочется говорить, - да, хреново, да, я снова прибавила пару килограмм буквально за два дня, судя по весам, но и на белковых днях сойдут они так же быстро - хочу надеяться. У всех бывают срывы и ошибки, в конце концов.

Прохожу вечером на кухню, чтобы забрать свой холодный чай. Мама сидит за столом, потребляет большую порцию омлета с кетчупом и большим куском семги. Мысленно радуюсь, что на этот раз она не принесла вредностей и не притрагивается ко вчерашним. Замечаю, что она не смотрит на меня, закрыла лоб и глаза ладонью. Спрашиваю, в чем дело. "Да не могу на тебя смотреть" - ответ.

Я тоже не могу смотреть на свой живот, о чем и уведомляю ее, говорю о привесе. А она - "дело не в животе, а в тощих конечностях, у тебя уже проблемы с желудком, ты как из Бухенвальда. Дай мне поесть, не могу слушать тебя, не могу смотреть". Как-то меня это разозлило; как она это сказала, скорчившись, как она приметила то, что живот все-таки выделяется, - все-таки я становлюсь нервная, когда понимаю, что из-за зажоров упускаю из рук красивую фигуру. Ляпнула "Да жри уже" ей в ответ и в расстроенных чувствах ретировалась в комнату.

Интересно, как бы повернулась эта ситуация, если бы она тоже взяла себя в руки, или хотя бы поддерживала меня в желании быть худой-красивой. Может, и зажоров бы не было, - она бы честно прятала соевые хрустелки, на которые я имею неосторожность налегать, когда они в поле моего зрения, она бы честно оценивала мою фигуру, то есть, по внешнему виду, а не исходя из цифры на весах (зачем я вообще ей сказала, что вешу 55? Теперь заклеймлена узницей концлагеря). Я бы наконец готовила по дюканским рецептам на двоих, а не только на себя и на один день; готовила бы больше и с большим удовольствием, не думая о том, что ответить ей, когда она каждый раз спрашивает, что я ела в течение дня.

Еда, в общем, разбила нашу квартиру на два военных лагеря. И все-таки я предпочту воевать, нежели мириться с зажорами, трешевой едой и безразличием к своей внешности.