Она лежала на роскошной антикварной кровати времен XIX века. Ее темно-каштановые волнистые волосы покрывали всю поверхность подушки, оставляя на ней тонкий аромат неизвестных ему французских духов. Светло-бежевый балдахин поддавался легким порывам ветра. У него не было ни единого шанса рассмотреть в деталях ее прекрасное лицо, которое было ему до боли знакомо, кажется, всю жизнь. Но он хотел смотреть на нее снова и снова. Она лежала к нему спиной. Ее нежно лиловый шелковый пеньюар был не в состоянии скрыть округлости прекрасного тела. Больше всего на свете ему хотелось сейчас до нее дотронуться. Да что там, дотронуться, этого было бы слишком мало.
Но нет, не сейчас. Это невозможно. Он должен проявить терпение и такт – так, кажется, говорил ему тот смешной пожилой дядька с усиками Гитлера.
Но она так близко. Всего лишь на расстоянии вытянутой руки. И зачем нужно чего-то выжидать, что-то придумывать, врать?..
Ведь хочется просто сказать: «Любимая, я так по тебе соскучился. Никогда, слышишь, никогда больше не пропадай так надолго!»
Чертов психотерапевт! Ему не понять, что он сейчас чувствует. Не понять.
Он мог бы лежать так очень-очень долго. Просто лежать и смотреть на нее. Его долгожданное чудо. Его любовь. Его боль. Его надежду на спасение.
Не сегодня. Только не сегодня. Скоро она должна проснуться. А это значит, что ему сейчас лучше исчезнуть. Незаметно улизнуть. Ненадолго раствориться в этом огромном старинном доме.
Это ничего. Он будет наблюдать за ней. В его доме, купленном всего месяц назад, есть тайная комната. Сейчас он отправится туда и будет наблюдать за всеми ее передвижениями, когда она проснется. Он появится в самый удачный момент. Или наоборот, неудачный? Ведь так сложно предугадать ее реакцию. Что она будет делать, когда проснется?
Вероятно, она испугается. Скорее всего, будет озираться по сторонам, не понимая, где она и что здесь делает. Но это ничего. Это не страшно. Это ведь ненадолго. Он все ей объяснит. Он все расскажет ей, развеет все ее сомнения. Он возьмет ситуацию под свой контроль.
«Мечтать не вредно. А вдруг из этой замечательной, продуманной до мельчайших деталей, идеи ничего хорошего не выйдет?! Что я тогда стану делать?
Я не могу потерять ее снова. Все что угодно, только не это. Она – единственная ниточка, которая придает моей жизни смысл. Я так долго искал ее, что просто не могу себе позволить потерять ее снова».
Он не спеша встал с кровати. На нем была белая рубашка из хлопка и брюки в тон. Он застегнул рубаху на три последних пуговицы и закатал длинные рукава. Он все еще стоял и смотрел не нее, когда она повернулась во сне в его сторону.
«И все-таки она прекрасна! Прошло целых три года, а она ни капельки не изменилась. Три ужасных, мучительных, страшных года. Время, которое никогда не повернется вспять».
Он медленно подошел к прикроватной тумбочке, стоящей с ее стороны кровати, и зажег зажигалкой тонкую белую витую ароматическую свечу. Она была в изящном невысоком хрустальном подсвечнике, рассчитанном на одну свечку. На тумбочке рядом со свечой лежала открытка, на которой красивыми витиеватыми буквами было выведено «Любимой». Только эта надпись бледно-розовыми буквами на светло-голубом фоне. И больше ничего.
Он провел тонкими длинными пальцами по шероховатой поверхности открытки, едва касаясь ее, но не стал ее переворачивать, чтобы прочесть то, что было написано с другой стороны. Он итак хорошо помнил, что написал. Над этой безобидной фразой он пыхтел часа три. Все никак не мог придумать, чего бы такого там написать.
«Она всегда любила эти романтические штучки. Моя маленькая сентиментальная девочка. Надеюсь, за то время, что мы не виделись, она своим предпочтениям не изменила».
* * *
Три года назад. 19 мая 2009 г.
- Милая, ты упаковала вещи?
- Нет еще – взгляд Кати было переполнен гневом, который просил выхода. Но они уже столько раз говорили об этом. И он все равно все сделает по-своему.
- Родная, ну сколько можно! Мы уже все решили! – Костя подошел к ней вплотную и посмотрел прямо в глаза, поставив на пол свой чемодан. В его взгляде не было ни гнева, ни агрессии. Разве только отсутствие терпения читалось в этих глубокого серого цвета глазах.
- Скорее это ты все решил. Ты решил. И ты всегда все решаешь сам!
- Это не так. Неправда. Но это самый лучший выход, если мы хотим жить спокойно.
«Ага, спокойно…Это невозможно в принципе – «жить спокойно»! Да и почему при этом надо жертвовать дружбой. Ведь Тёма наш друг. Его друг. Но и моим стал тоже. И почему надо так преувеличивать…»
Его руки прервали мысли этой бойкой девушки, когда он обнял ее за талию и прижал к себе. И все-таки его всегда удивляло наличие характера у этой маленькой хрупкой остроумной девчонки. Глядя на нее, невозможно было предположить, что она может держать оборону, быть опорой для близких и иметь закалку, которая позволяет ей не унывать при столкновении с шероховатостями на жизненном пути. Просто удивительно как в ней сочетается не сочетаемое. Хрупкая внешность и такая сила характера. Красивые выразительные зеленые глаза, аккуратный, чуть вздернутый нос, маленькие губки бантиком…нижняя губа чуть пухлее верхней. А над верхней губой справа маленькая родинка темно-коричневой точкой. И эти роскошные волнистые каштановые волосы длиной чуть ниже плеч. И такое количество внутренней силы в этой невысокой стройной девушке с выраженными преимуществами фигуры типа «песочные часы».
«Он никогда не отберет у меня Белку. Она лучшее, что было, есть и будет в моей жизни. И если ради нее мне нужно уехать из города, который я люблю и оставить друга, с которым я дружу с детства, я сделаю это. Я сделаю что угодно, для того, чтоб мы всегда были вместе. Чтобы Белка была моей. Все остальное не столь важно».
Он гладил ее по волосам. Она обмякла в его крепких объятиях и уткнулась носом в его грудь. Простояв вот так две минуты, не проронив ни слова, она обняла его руками за шею.
Только в этих руках она могла позволить себе быть слабой и беззащитной. Только с этим мужчиной она могла просто молчать и при этом чувствовать себя счастливой.
Она подняла свои влажные глаза и, глядя на любимого взглядом олененка Бемби, тихо спросила: «Может быть, нам оставить все как есть и никуда не бежать?»
- Мы уедем. И мы будем счастливы где угодно. Потому что мы вместе. Ты и я. Разве кто-то еще нам нужен? Я не хочу больше продолжать этот разговор.
- Хорошо. Пусть так.
- Солнышко, мы не так далеко уезжаем. Мы не бежим – мы меняем обстановку. И там у нас теперь есть своя квартира. А здесь всего лишь съемное жилье. И я нашел там очень хорошую работу…
- Я знаю. Я все это знаю. Но друзья…
- Мы будем приезжать. Они будут к нам приезжать. Есть скайп и телефон. И потом, все равно у каждого свои семьи и нет времени встречаться часто. А по праздникам, можно и на самолете прилететь. И мы говорили об этом много раз. Может, хватит уже?
- Ладно, ладно…Я сдаюсь. Но сегодня все будет так, как я хочу.
- Всегда все будет так, как ты хочешь, Белка! – улыбаясь, произнес он, не выпуская ее из своих объятий. В его глазах горели лукавые огоньки.
-Ага! Знаю я, что это значит…
Этим вечером он видел ее в последний раз. Это был ее день рождения. Ей исполнилось 24 года. Это странно, наверное, и удивительно, но она пригласила Артема на свой день рождения. И как только Костя не влез в эту ситуацию? Вернее, он пытался отговорить ее, как мог, но она уперлась!
-Это мой праздник! И я могу позвать туда всех, кого хочу видеть! И это не обсуждается!
- Бельчонок, ты хочешь, чтоб мы на глазах у людей устроили драку?! – глаза Кости метали молнии, но его руки обнимали ее за плечи.
Она лежала на роскошной антикварной кровати времен XIX века. Ее темно-каштановые волнистые волосы покрывали всю поверхность подушки, оставляя на ней тонкий аромат неизвестных ему французских духов. Светло-бежевый балдахин поддавался легким порывам ветра. У него не было ни единого шанса рассмотреть в деталях ее прекрасное лицо, которое было ему до боли знакомо, кажется, всю жизнь. Но он хотел смотреть на нее снова и снова. Она лежала к нему спиной. Ее нежно лиловый шелковый пеньюар был не в состоянии скрыть округлости прекрасного тела. Больше всего на свете ему хотелось сейчас до нее дотронуться. Да что там, дотронуться, этого было бы слишком мало. 
