Золотинка

В семье князя Светоча родилась долгожданная дочь. Несколько дней родители думали, какое имя больше подходит княжне, выслушивали советы мудрецов, советовались с астрологом. Однажды утром, отец с матерью стояли у резной колыбели, любуясь малышкой, как вдруг первый луч солнца, проникнув в окно, скользнул по вышитому одеяльцу и, быстро метнувшись по личику спящего ребенка, решил поиграть с прядкой волос, выбившихся из под кружевного чепчика. Волосы зазолотились искорками, да так, что родителям пришлось невольно зажмуриться.
- Золотинка ты наша, - промолвил князь. И тут же обрадовано добавил: - Вот и подобрали имя дочери: будет княжна Золотинкою!

Малышка подрастала всем на радость: приветливая да ласковая. Всякого пожалеет, приголубит, приветит, одарит своим теплом и улыбкой. Случилось раз ей подойти к нянюшке, когда та вышивала сарафан.

- Нянюшка, милая, как же ловко у тебя выходит! – вскрикнула княжна. – Научи и меня, пожалуйста.
Показала ей няня, как правильно иглу держать, как стежки ровно выводить. Да только словно само собой у Золотинки выходит: стежок за стежком ложится на холст, образуя замысловатый узор.
- Чудо чудное! – дивуется нянюшка. – Не иначе как дар великий княжне даден!

С малых лет занялась Золотинка вышивкой. Невозможно было глаз от ее рукоделия отвести. Казалось, подвластен ей любой узор, хитрость любая. Что не пожелает княжна – тотчас на холсте все появляется, всех удивляя да радуя.


Шли годы. Минуло Золотинке семнадцать лет. Коса цвета спелой пшеницы до пояса, глаза – два озера голубых, стройна да собой хороша. Всяк на нее засматривался, дивясь красоте, уму да доброму сердцу. Как-то, сидя в саду за вышивкой, заслушалась она плачем жалейки, на которой играл пастушок в роще. Проникла, казалось, та песня прямо в душу княжне, вызывая слезы восхищения.
Только сделала Золотинка последний стежок, как вдруг бабочка, которую вышивала, ожила, вспорхнула с холста да полетела на поляну.

Так и пошло: вдохнет ли Золотинка аромат цветущей яблони, залюбуется ли солнечными бликами на воде, порадуется ли цветку распустившемуся – оживают все ее вышивки, над которыми в ту пору трудится. Однажды с холста спрыгнул маленький лохматый щенок, тут же начал играть с княжной, виляя хвостом да повизгивая.


- Ух, ты, какой Лаюшка! – рассмеялась Золотинка, потрепав по шерстке. – Подожди, куда же ты?
Щенка и след простыл.
- Неужто чем обидела его? – задумалась княжна.

Вернулся Лаюшка поздно вечером, да не один – привел двух братьев-близнецов, голодных, грязных да оборванных.

- Откуда вы, дети? – изумился князь Светоч. – Как вас звать-величать и где ваши родители? Отродясь в княжестве того не было, чтобы дети одни по дорогам скитались.
- Имена наши – Светик да Пересветик, - хором отвечали найденыши.
– Батюшка наш пропал без вести в войне с ветром Пересухой, что у нас в округе хозяйничает: иссушает реки, ручейки да озера, деревья с корнем выворачивает, губит все живое, - продолжал рассказывать Пересветик. - Матушка пошла за водой к Глубокому Колодезю, как вдруг вихрем вырвался из него Пересуха, закружил, зашумел и унес матушку неизвестно куда. Мы с братом пошли ее искать.

- Негоже детям одним в пути дальнем находиться! – сказал князь. – Вот что: отряжу гонцов для поисков матушки вашей да отправлю рать в ваши края, дабы утихомирить Пересуху, чтоб и мыслей не имел более на земле безобразничать! А вы пока поживете в нашей семье, станете для нас сыновьями добрыми, для Золотинки – ласковыми братишками. Согласны ли?
- Согласны, - хором ответили братья.

Детей в баньке напарили, нарядили в новую одежду, накормили. Золотинка души в братишках не чаяла: то примется играть с ними, то кудри непослушные расчесывать, то песенки им поет, а то примется вышивать рубашки диковинными узорами. Светик с Пересветиком тоже полюбили ее. Хорошо им жилось в княжеском тереме, да только родных отца с матерью заменишь разве? Часто о них вспоминали братишки, плакали украдкой, мечтая увидеть живыми и здоровыми.

Дни шли за днями. Ни от гонцов, ни от рати известий не поступало. С каждым днем становилось все жарче и жарче. Начали пересыхать ручьи, обмелела река. С деревьев стали опадать листья, пожухла трава. Птицы покидали свои гнезда, звери уходили прочь из леса, люди понимали, что обречены на смерть без воды и пищи. Земля трескалась и, казалось, стонала, моля о пощаде.


Золотинка работала не покладая рук: то вышьет ушат воды, который тотчас подарит семье, где больше всего ребятишек, то – небольшое озерцо, к которому тут же стремятся птицы и животные, то – маленькую тучку, проливающуюся дождем. Так дожили до осени.

Однажды в терем князя Светоча вошла высокая, иссушенная до черноты женщина, до того безобразная, что сам князь содрогнулся от ужаса. Черные глаза с лихорадочным блеском, казалось, прожигали всех насквозь, прямой длинный нос напоминал вороний клюв, ссохшиеся губы кривились в злобной усмешке.


- Что, князь, не ждал, поди, в гости саму Суховею? – проскрипела она. – Вот она я, по вине которой, терпит твой народ такие бедствия. Да только ничего ты со мною не сделаешь. Не родился еще человек на земле, чтобы смог меня одолеть!
- Зачем пожаловала? – недобро спросил Светоч. – Порадоваться на нашу беду?
- Узнала я, князь, что в княжестве чудеса творятся: то дождичек сбрызнет, то в колодце вода появится. Знаю, что все это твоя дочь Золотинка старается. В Великой Книге прочла я предание, в котором сказано, что если найду я девушку-рукодельницу, что свыше одарена, то поможет она измениться. Как – и сама не знаю. Одно условие – пойти со мной должна она добровольно. Силой заставить не могу. Пойдешь ли, Золотинка?

Княжна подошла к Суховее и долгим пристальным взглядом приникла к ее глазам, словно увидеть хотела то, что от других сокрыто. Потом повернулась и молча, стала собирать в корзинку разноцветные нити, ленты, бусины, холстины.

- Что ты, что ты, Золотинушка? – в один голос закричали родители. – Куда ты собираешься?
- Опомнись, доченька! – вскричал князь. – Сказано: в полон увести тебя она не может, а ты по доброй воле за ней пойти хочешь.
- Простите меня, батюшка и матушка! Только идти должна. Прочла я в ее глазах, что не та она вовсе, за кого себя выдает, что душа ее мучается и плачет в неволе. Если в моих силах помочь Суховее – все сделаю. Ждите меня следующей весной – непременно вернусь!
Захохотала Суховея страшным голосом, зашумела, засвистела, закружилась и исчезла вместе с Золотинкой.

На следующий день пошел дождь, реки, ручейки и колодцы стали наполняться водой. И, хотя год обещал быть голодным, люди радовались, что остались живы. Лишь печалились все о княжне Золотинке, вспоминая ее доброту.

Золотинка жила теперь в темном и мрачном доме Суховеи, которая старалась не встречаться лишний раз с княжной, потому как девушка не только не боялась, но даже тянулась к ней, словно хотела проникнуть в душу.

- Что, тоскуешь, поди, по родному дому? – спросила как-то Суховея.
- Так ведь и ты тоскуешь, только не ведаешь, о чем, - ответила княжна. – Тебе, думаю, хуже моего приходится – никто не знает, что ты потеряла на самом деле.
Ничего не ответила Суховея, удалилась, спряталась от княжны, забившись в самый темный угол: никто еще не жалел ее ни разу в жизни. Да и сама себе боялась она признаться, что по ночам снятся ей сны, в которых она красивая и счастливая стоит под развесистой березкой, словно ожидая кого-то.
Княжна старательно трудилась над большой вышивкой. Натянув холст на подрамник, она делала стежок за стежком, временами останавливаясь, словно что-то припоминая. То вскакивала с места и долго ходила по комнате в растерянности, то, вскрикнув от радости, бросалась к холсту.

Прошла осень, прошла и зима. В середине марта Суховея услышала звонкий смех Золотинки, которая вышивала в соседней комнате:
- Наконец-то, закончила!
В ту же минуту бросилась Суховея на возглас. Золотинка отошла в сторону от подрамника, пропуская ее. Увидев молодую красивую женщину под раскидистой березой, Суховея не сдержала слез.


Князь Светоч стоял на крыльце, вглядываясь вдаль: не покажется ли его любимая дочь, так внезапно исчезнувшая по осени.

- Что это? Чудится мне что ли? – пробормотал он чуть слышно.

По дороге, рука в руке, шли две женщины.

- Золотинка, доченька, счастье мое! – охнул князь, сбегая с крыльца.
Все домашние высыпали на крыльцо, заслышав княжий возглас.
- Мамочка, мама, матушка наша любимая! – кричали Светик и Пересветик, обнимая Радуницу. – Никогда больше не покидай нас!
- Что вы, детки? Никуда я больше не денусь. Благодарите сестрицу названую, Золотинку, что спасла меня от злых чар! Если бы не ее доброе сердце, да великий дар – доживать бы мне Суховеей до конца дней своих! – целовала детей Радуница.

Князь с княгинею не могла нарадоваться на свою дочь. Стали жить все вместе, дружно да хорошо. В день, когда яблоня покрылась цветом, словно кружевным покрывалом, на княжий двор ступил статный воин. Завидев его, без чувств упала Радуница, а дети бросились ему навстречу с криками:
- Батюшка, мы знали, что ты живой, всегда верили!
Стараясь обхватить и жену, и детей, Звонец, смеясь, говорил:
- Живой, конечно! Рано нам умирать: весна на дворе, пора домой возвращаться да пшеницу сеять!
За обедом рассказал Звонец, что посадил его Пересуха в глубокую яму, из которой сумел он выбраться лишь зимой, когда спит злой ветер, а значит, слаб очень. Выбравшись, нашел Пересуху, скрутил да запрятал его в подвал, крепко-накрепко запер двери, завалил погреб камнями-валунами: не летать теперь Пересухе по белу свету, не безобразничать!

На другой день стали Звонец с Радуницею домой собираться.
- Оставайтесь с нами, - молвил князь. – Али плохо у нас?
- Все, княже, хорошо у тебя, всем довольны. Только видится мне родная сторонка, дом, где сыновья родились, березка, под которой мы с Радуницей повстречались, поле, где хлеба волнуются. Спасибо тебе за приглашение, Светоч, только дома-то завсегда лучше! – отвечал Звонец.
- Твоя правда! – согласился Светоч.
Золотинке тяжело было расставаться и с Радуницею, и с близнецами – прикипела она сердцем к ним, полюбила всей душой. Только знала она, как тяжело находиться вдали от родного дома. Обещая приезжать в гости, семья Звонца уехала.

Летом повстречался Золотинке молодой князь, полюбили он друг друга, сыграли свадьбу веселую, на которой больше всех веселились Светик с Пересветиком, осыпая молодых пшеницей, рожью да ячменем, желая жить им в любви и согласии.